Проблуждав в задумчивости вокруг высохших клумб и голубых елей и несколько раз миновав один и тот же поворот, Шамиль снова заприметил желтую цистерну с квасом и приблизился, чтобы купить стаканчик.
– Что там за маджлис? – спросила его скучающая и небрежно причесанная продавщица, кивая в сторону Кумыкского театра.
– Ходят хабары{Разговоры, молва (араб.).}, – ответил Шамиль, – что нас от России отделяют. Теперь кумыки тоже засуетились, родные земли хотят вернуть.
– Ма! – воскликнула продавщица, недоверчиво приподнимая выщипанную бровь.
– Этим равнинным мало, что Союз развалили, – послышался прокуренный голос.
Шамиль обернулся и увидел двоих пожилых мужчин в белых панамах. Тот, которому, по-видимому, принадлежал голос, медленно развернул клетчатый носовой платок и принялся промокать им потное лицо. Второй тряхнул деревянной коробкой с нардами и заказал у продавщицы две порции квасу.
– Наши кумыки, – продолжал первый, – с балкарцами хотят объединяться, а балкарцев кто отпустит? Ногайцы тоже не будут с кумыками дружить, ногайцам сперва самим нужно с землей разобраться.
– Ва, зачем? – продолжала удивляться непонятливая продавщица, орудуя золотистым краном.
Мужчина кончил вытирать лицо и неожиданно рассмеялся.
– Я тоже спрашиваю: зачем?
Засовывая коробку с нардами под мышку и хватая полные стаканчики обеими ладонями, второй зарычал:
– Нам надо кр-р-репкую власть, как при Сталине, кр-р-репкую!
Оба оглянулись на Шамиля, стоявшего в стороне со своим стаканом, и Шамиль поспешил удалиться. Беседовать о кумыко-ногайских степях сейчас не хотелось. Он решил немедленно отправиться домой и там собраться с мыслями.
Ася сбегала к Хабибуле, купила у его жены пару банок пахучих сливок, которые дня через два загустеют в сметану, и поспешила домой, чтобы оттуда наконец-то отправиться с поручением к тете Патимат, маме Шамиля. Родня считала тетю чопорной, но Ася с детства любила ее за особый запах, исходящий из ее обитых медными лентами сундуков. Банки перестукивались в пакете, руки затекали, а в голове крутились ничего не значащие обрывки из песен, рекламных роликов и странная фраза «ослиная соль». Ася очнулась только тогда, когда человек, сидевший на крыше частного домика и приколачивавший шифер, рассмеялся ей вслед:
– Ё, сама с собой разговариваешь? Ха-ха-ха, сама с собой разговаривает!