— Да, — сама не понимаю, что отвечаю.
— Я слушаю, Анна, — требовательно и четко. Карим Тагирович настроен решительно и не отпустит. С одной стороны, мне приятны его волнения, а с другой... Нужно признать, что он не мой мужчина и никогда им не станет.
Я все же рассказываю все, что произошло сегодня. И меня опять накрывает истерика. Опять поселяется страх, что я обратила в крах свою мечту, самолично. Как я буду смотреть в глаза родителей? Они так гордятся тем, что их дочь поступила! Бабушке? Которая верила в меня с самого начала. А я просто все разрушила.
— Успокойся, Анна, — Карим Тагирович ведет меня на кухню, сажая за барный стол. — Они не сделаю этого, можешь не переживать. Возможно, будет какое-нибудь предупреждение, выговор или штраф, что тоже маловероятно. Но в остальном… просто нет такого закона.
— Вы просто не видели нашего ректора, — вспоминаю его взгляд, и меня опять кидает в дрожь. От него я не жду ничего хорошего, мне страшно.
— Мне плевать, как он выглядит, и сейчас ты успокоишься, потому что все это ерунда, — строго произносит Карим Тагирович. От него веет уверенностью. Хочется верить его словам.
— Для вас это ерунда, но не для меня. Я слишком сильно хотела туда попасть и, когда появилась возможность… — не могу продолжить, горечь разъедает мои внутренности.
— И ты попала туда. Знаешь, если честно, ты меня восхищаешь. Девушка из глубинки, которая смогла поступить на бюджет в самый престижный вуз, дорого стоит.
Вскидываю голову. Потому что не верю. Не верю, что слышу от него похвалу, искреннюю. Но да, по его лицу я понимаю, что он не врет. Он говорит правду. От его слов вся моя горечь быстро улетучивается и по всему телу расползается приятное тепло.
— Спасибо… спасибо вам, — тихо произношу я.
— Поэтому не стоит расстраиваться по пустякам, — он касается моего плеча, его улыбка сейчас очень искренняя, и я не могу не смотреть на нее. Это первый раз, первый раз, когда он улыбается именно мне. В уголках его глаз собираются морщинки, но это нисколько не портит его.
— Что тут происходит?! — слышу я вдруг и инстинктивно сама отодвигаюсь от Карима Тагировича. Он тоже быстро убирает руку. Мы ведем себя так, словно мы делали что-то преступное, хотя такого нет. — Пап, почему Аня плачет?! Ты обидел?!
Клава воинственно стоит напротив нас. Весь ее вид показывает, что она вот-вот набросится даже на родного отца за честь подруги. Конечно, это очень радует, но в данной ситуации нет. Не хочу, чтобы отношения дочери и отца испортились, поэтому быстро встаю.