На стене сразу же за билетной кассой отец вывел огненной краской надпись: ИЗВЕСТНО ЛИ ВАМ, КАКОЙ ЗВЕРЬ В ЗООПАРКЕ САМЫЙ ОПАСНЫЙ? Стрелка указывала на занавесочку. К занавесочке всегда тянулось столько загребущих рук, что ее приходилось то и дело менять. А за нею висело зеркало.
Но из личного опыта я узнал, что куда более опасным, не чета нам, отец считает другого зверя, самого что ни на есть обычного, – встречается он на всех континентах и живет везде и всюду: это грозный вид Animalus anthropomorphicus, то есть зверь в человеческом представлении. Мы все хоть раз да видели его, а то и держали у себя дома. Зверь этот самый «смышленый», самый «ласковый», самый «дружелюбный», самый «верный», самый «чуткий». Такие звери таятся в засаде во всех магазинах игрушек и детских зверинцах. Что только про них не рассказывают! Они – извечные антиподы тех «вредных», «кровожадных», «наглых» животных, что так притягивают маньяков, о которых я уже говорил и которые, вооружившись кто тростью, кто зонтом, обрушивают на них всю свою ярость. В обоих случаях мы глядим на зверя и будто глядимся в зеркало. Навязчивая убежденность в том, что человек – пуп земли, беда не только богословов, но и зоологов.
Ну а тот урок, что зверь есть зверь, по сущности и в жизни далекий от нас, я усвоил дважды: сперва – с отцом, а потом – с Ричардом Паркером.
Дело было однажды воскресным утром. Я тихо играл сам с собой. И тут послышался оклик отца:
– Ребятки, идите-ка сюда.
Что-то случилось. Голос его отозвался у меня в голове тревожным сигналом. Я стал лихорадочно вспоминать, уж не натворил ли чего. Может, Рави что-то отчебучил? Я думал и гадал: что же на этот раз? Вошел в гостиную. Там была мама. Воспитанием детей, как и уходом за животными, у нас обычно занимался отец. Потом пришел Рави – с печатью вины на шкодливом лице.
– Рави! Писин! Сегодня я преподам вам урок, очень серьезный.
– Разве это так важно? – прервала его матушка. И покраснела.
Я сглотнул слюну. Раз уж матушка, всегда такая сдержанная, такая спокойная, встревожилась, даже расстроилась, значит, дело и правда дрянь. Мы с Рави переглянулись.
– Вот именно, – раздраженно бросил отец. – Может, когда-нибудь это спасет им жизнь.
Спасет жизнь! В голове у меня уже тренькал не крохотный колокольчик, а гудел набатный колокол вроде тех, что слышны с колокольни церкви Пресвятого Сердца, по соседству с нами.