десять тысяч тенге - это почти 2 000 рублей).
-Не ной! Вот замуж будешь выходить или родишь, тебе родня по двадцатке принесет. И гулять будут три дня от радости.
-Даже если эту двадцатку умножить на количество нашей родни, моя свадьба не окупиться, - фыркаю я. - Ты только поэтому звонишь, или еще что-то? - по голосу ведь чувствую, что не договаривает.
-Да, еще, - делает многозначительную паузу, а по спине пробегает холодок.
-Что-то с папой? - со страхом спрашиваю.
-Нееет. Что с ним станется? Он живее всех живых, - мама сначала смеется, а потом делает голос ниже. - Сонь, я видела твоего отца.
Молчу. Сжимаю в кулаке чайную ложку и кусаю губы.
-Ты здесь? - зовет мама. -Соня?
-Да, - отвечаю сипло. - И где ты его видела?
-На ярмарке. Мы с папой ездили туда за мясом. Столкнулись случайно. Узнал меня сразу. Первый даже подошел.
-Ммм, - тяну еле слышно.
-Про тебя спрашивал.
-Ох, мам! - протестую я. - Вы не виделись почти сорок лет и тут он вдруг вспомнил: “Ааа, у меня же, кажется, дочь есть от этой женщины!”,
-Софа, ну что ты так реагируешь ?
-А как мне реагировать на человека, который тебя беременную бросил и развелся? М? Не поздно он спрашивает про меня? Может, еще двадцать лет подождет, пока я на пенсию не выйду?
-Так, понятно, - обреченно вздыхает мама, - ты не готова к разговору.
Соплю в трубку, пытаясь унять гнев и горечь. Не знаю, что меня больше разозлило: то, что мама спокойно говорит о человеке, который ее предал в самый важный момент, или что он спрашивал про дочь, которую не захотел признавать?
-Не готова. И не буду, - веду себя сейчас, наверное, как капризный ребенок, но биологический отец - больная тема для меня.
-Хорошо. Не злись, а то морщины раньше времени появятся, - мама переводит все в шутку. - Ложись пораньше и не пускай кота в кровать.
-А кого мне еще туда пускать, если не кота?
Прощаюсь с мамулечкой и погружаюсь в болезненные детские воспоминания. Нет-нет, у меня было счастливое детство: мама, бабушка Алла, дедушка Ваня. Мы жили втроем в этой самой квартире в “Золотом квадрате” - центре Алматы. Я купалась в маминой любви и ласке, а баба с дедом меня всячески баловали. Алла Федоровна преподавала музыку в консерватории, дед Иван Васильевич работал фотографом в газете “Казахстанская правда”. Типичная интеллигентная семья. Но в детском саду, из которого меня забирал обычно дедуля я стала замечать, что за другими детьми приходят мужчины помоложе и ребята называют их папами. Когда я спросила об этом маму, она почему-то заплакала и ответила, что мой папа на небе. Фотографий в то время и так было с гулькин нос, поэтому я никогда не задавалась вопросом, а как он выглядел. Мне было тогда почти четыре.