– Да поздно уже, – мрачно сказал Зефир. Но я не хотела ему верить.
Пепельноволосая, отпихнув меня, присела возле подруги. Дрожащими руками ощупав Аврору, она подняла на меня бледное лицо.
– Мерзавка! – вдруг завопила она. Я остолбенела. – Больное чудовище! Ты убила её!
– Что? – я растерянно посмотрела на девушку и её тихо плачущую подругу.
– Мы же просто пошутили, – прошептала блондинка, трясясь. – За что ты так…
– Это всё недоразумение… – прошептала я одними губами. Но ведьмы меня уже не слушали.
Полчаса спустя мы, бледные и нервные, сидели в приёмной у ректора. Из города уже приехал имперский патруль, и они по очереди опрашивали нас, свидетельниц. Мне хотелось бы верить, что меня считали свидетельницей, но из-за неплотно закрытой двери кабинета отчётливо слышался визг пепельноволосой:
– Эта нищенка ещё днём напала на нас, а ночью подстерегла Аврору и…
– Вы в порядке, Мирабелла? – ласково спросила Эдвина, подавая мне чашку с чем-то горячим. Я машинально отпила, не почувствовав вкуса. Меня знобило.
– Как я могу быть в порядке? – спросила я надтреснутым голосом.
Эдвина уже подавала вторую чашку другой подруге убитой. Та жалась на противоположной стороне дивана, подальше от меня.
– А вы, Натали? Как себя чувствуете?
– Я не могу поверить, – всхлипнула девушка.
В этом я была с ней солидарна. В приёмной повисла давящая тишина. Я покосилась на двух мужчин в гвардейской форме, ненавязчиво стоящих у выхода. Наверное, так требовали их протоколы. Дело ведь вовсе не в том, что меня правда сочли за убийцу?
Дверь ректорского кабинета распахнулась. Из неё вышла пепельноволосая, которую придерживала под руку Корделия – неожиданно полная сочувствия и почти нежная.
– Я отведу адептку в её комнату, – обратилась она к Эдвине. Несмотря на ситуацию, я ехидно отметила про себя, что Корделия способна разговаривать нормальным голосом. Подобные мысли помогали мне отвлечься.
Натали пригласили в кабинет. Я осталась сидеть на диване с Зефиром, который всем своим видом говорил: “Надо было меня слушать!”, но при этом сочувственно касался меня пушистым боком. Мне совсем не нравилось, что меня оставили гвардейцам на десерт, но я попыталась убедить себя, что просто накручиваю.
С Натали беседовали куда быстрее, чем с её подругой. Вышла из кабинета она подозрительно спокойной. Впрочем, я и сама успела ощутить, что чай профессора Суинтон действует. А может, в Натали ещё и в кабинете бахнули успокаивающим заклятьем.