- Пить хочу, - хрипло произносит Сережа, и я кидаюсь на другую сторону кровати, где в изножье стоит столик на колесиках. На нем - стакан с трубочкой. Беру и подношу к губам мужа. Он делает глоток, кривится. - Что это?
- Это вода с чем-то. Там изотоник или что-то такое. Врач сказал, что сразу много пить нельзя, но потихоньку надо восполнять потерю жидкости. Ой! Врач! Его, наверное, позвать надо!
- Зачем?
- Ну, ты пришел в себя. Может, нужно какие-то процедуры сделать.
- Не надо. Утром все сделают.
- Ты не голоден? Марта Сергеевна приготовила жаркое.
- Пахнет отлично, - говорит Сережа, но больше не улыбается. - Но я не голоден. Вы… ты поешь.
- М, ладно, - суечусь, пока ставлю стакан. Чуть его не опрокидываю, неловко улыбаюсь, а потом беру жаркое и сажусь на стул рядом с кроватью. - Как ты себя чувствуешь?
- Башка болит, - тихо отвечает Сергей и смотрит на меня изучающе. Я ежусь под его взглядом. Муж выглядит каким-то чужим. Я прямо чувствую исходящий от него холод. - Расскажи мне, - просит он.
- О чем?
- Начни с имени. Как ты сказала тебя зовут?
- Саша, - сглотнув, отвечаю медленно. Мне так странно знакомиться с человеком, который знает каждую родинку на моем теле.
- Как мы познакомились, Саша?
- Ты… твоя машина. Не ты был за рулем, - добавляю поспешно. - Машина заехала в лужу и окатила меня водой с подтаявшим снегом.
- Давно это было?
- Пять лет назад, - отвечаю дрожащим голосом. Отставляю жаркое на тумбочку. Аппетит совсем пропал. Как можно есть, когда тут рушится моя жизнь?
- Окатил водой, значит, - говорит Сергей. - Что было дальше?
- Ты отвез меня в ресторан, усадил у большого камина, заказал ужин. Мы тогда просидели до самого закрытия, - улыбаюсь я. - А потом ты отвез меня домой и пригласил на свидание. После следующего мы уже не расставались. А ты… - понижаю голос и спрашиваю робко: - Ты совсем ничего не помнишь?
- Помню, что жены у меня быть не могло, потому что я был помолвлен с Виолой. Это дочка моего делового партнера. А ты как будто… я тебя совсем не знаю.
На мои глаза наворачиваются слезы обиды и злости. То есть, размалеванную куклу он помнит, а меня - любовь всей своей жизни - нет?! От несправедливости хочется кричать и топать ногами!
Встав со стула, я иду к окну и, обняв себя руками, смотрю на вьюгу, которая постепенно набирает обороты. От этого и холодной атмосферы, воцарившейся в палате, мне становится зябко.