Но возвращаясь к моему детству и тому дню, когда я оказалась в моем новом доме, она привела меня в небольшую полутемную комнату, где лежали на полу несколько матрацев. Аиша толчком посадила меня на один из них, говоря:
-Я сейчас приду. Ты пока разденься. Надо тебя помыть и подстричь волосы, чтобы вши не завелись. А потом я расскажу, что ты будешь обязана делать здесь, чтобы тебе разрешили жить и давали еду.
И затем сразу ушла, оставив меня одну в этом странном помещении. Я не понимала, почему моя жизнь так внезапно изменилась, и почему родители не приходят, не ищут меня, наконец. И вера, что они скоро заберут меня отсюда, не давала разревется. Я просто решила ждать. Поэтому села на матрац и смотрела в одну точку все то время, пока ее не было. Когда Аиша вернулась, то явно разозлилась, что я не послушалась.
-Неужели ты такая глупая, что не можешь даже снять с себя одежду?! – стала ругаться она. – Неужели родители не учили тебя слушаться взрослых? Если так, то ты долго здесь не протянешь!
Я поняла только одно, что ей стыдно за меня, и будет так же стыдно родителям, если я не буду слушаться, поэтому просто стала молча раздеваться, не желая никого огорчить. Я не хотела расстроить их, когда те приедут за мной. Аиша же замолчала и просто наблюдала за моими действиями, ожидая, пока закончу. В итоге я стояла голенькая, аккуратно сложив одежду и положив ее на матрац, ожидая, что скажет эта странная женщина.
«Вряд ли родители обрадуются, увидев меня замарашкой?», - думала я тогда, смотря на свои грязные от пыли и не понятно от чего, ноги.
Аиша нетерпеливо лишь молча схватила меня за руку и повела по коридорам дома, а потом я оказалась в хамаме. Позже я очень любила там бывать, расслабляться, когда тело напряжено от забот, пробираясь туда чаще всего без спроса. Но в тот день все было ново и непривычно, а потому я вела себя как испуганный тушканчик, опасливо озираясь вокруг. Это было очень большое помещение, с бассейном, где могли поместиться сразу несколько человек. Изучая, я мужественно вытерпела, пока меня терли и скребли, но когда взялись за волосы, подойдя с ножницами, я не выдержала.
-Я не хочу стричься! – возмутилась я тогда громко, но Аиша тут же, не желая тратить на меня время, пригласила двух других женщин, чтобы ей помогли справиться со мной, ворча, что я слишком непослушна и остригла мои длинные красивые волосы совсем коротко, что те торчали ежиком. Сейчас мне кажется, что я сопротивлялась больше потому, что мои длинные волосы нравилось матери, хотя я уже совсем не уверена. Может и отец хвалил их, любуясь, мне сложно сказать с прошествием стольких лет, потому что я не помню этого. Даже их образы уже давно не преследуют меня. Но тогда это было слишком важно для той девочки, которой я была. Поэтому этим женщинам пришлось держать меня, пока Аиша состригала мои длинные черные до пояса кудри. В итоге я стояла перед ними подстриженная как мальчик, дрожа от негодования и бессилия. И это, помню, стало той трагедией, той мелочью, которая дала волю слезам, и я разревелась. Навзрыд. Аиша же только переждала, пока у меня закончиться истерика. Когда я успокоилась, меня привели обратно в ту же самую комнату и оставили на матраце, одетую в простой длинный балахон. А на день она дала мне свободные штаны под него.