— Почти? — я зацепился за это слово. — Были испытуемые до
меня?
Орочимару промолчал, что было красноречивее любых слов.
— Мне нужно время подумать.
— Конечно. Но помни — если не сделать этого сейчас, пока
организм растёт, с таблетками ты достигнешь нормального баланса
только к двадцати пяти годам. Без них — ещё позже. Я предлагаю
сократить дисбаланс до 1.5 единиц за год.
— Почему вы помогаете мне?
— Научный интерес, — пожал плечами Орочимару. — Твой случай
уникален. Возможность изучить взаимодействие такого большого
дисбаланса чакры и частично открытых врат... Это бесценные
данные.
Он исчез, оставив меня наедине с мыслями.
Я стоял на месте ещё несколько минут после его исчезновения,
пытаясь осознать услышанное. Восемь Врат. Особые тенкецу,
ограничивающие поток чакры. Приоткрыть первые двое...
Руки мелко дрожали — то ли от страха, то ли от возбуждения.
Эмоциональная нестабильность. Постоянная боль. Возможное отмирание
тканей. Список побочных эффектов крутился в голове как заевшая
пластинка. И ведь Орочимару явно перечислил не все.
Но за всем этим маячила другая мысль. 1.5 единицы за год. Почти
нормальный баланс. Возможность не отставать, не компенсировать, не
догонять — а идти наравне с остальными.
Я сжал кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Страх
боролся с амбициями, разум — с отчаянием. Орочимару был прав в
одном — такой шанс может больше не представиться.
"Были испытуемые до меня?" — эта недосказанность пугала больше
всего. Что с ними случилось? Почему он промолчал? Но если бы все
умерли, разве стал бы он предлагать это мне? Ему нужны данные, а
мёртвый испытуемый данных не даст.
Холодная логика учёного. Жестокая, но в каком-то смысле
обнадёживающая.
Всю ночь я не мог уснуть. 1.5 единицы дисбаланса — это почти
норма. Но риски...
К утру решение было принято. Может, глупое. Может, опрометчивое.
Но Орочимару не производил впечатления безумца. Холодный,
расчётливый, возможно, жестокий — но не сумасшедший. Если он
считает, что риск оправдан...
На следующий вечер я стоял перед дверью лаборатории Орочимару,
делая последний глубокий вдох перед прыжком в неизвестность.
Дверь лаборатории открылась с тихим
скрипом. Внутри царил полумрак, разбавляемый тусклым светом
масляных ламп. Воздух был пропитан запахом трав, химикатов и
чего-то ещё — неуловимого, но тревожного. Металлический привкус на
языке заставил меня сглотнуть.