– За мной! – обрадовано скомандовал Седой. – Здесь есть укрытие. И растормошите старика, пока он не заснул от своего пения.
К кормщику вновь вернулось хорошее настроение. А внутренний голос подсказывал, что они найдут в обнаруженной пещере не только укрытие от ледяного ветра, но и топливо для костра.
* * *
Свод таинственной пещеры, которую Седой назвал незнакомым Максиму словом «штольня», подпирали деревянные сваи. Похожие на них деревянные болванки, только гораздо короче, лежали и на дне пещеры. К ним крепились узкие металлические полозья, протянувшиеся от наружного отверстия пещеры в глубину казавшегося бесконечным темного хода. На Заставе по таким полозьям спускали на воду и вытаскивали на берег охотничьи лодки, а вот для чего они потребовались в скальной пещере, начинающейся почти в полутысяче шагов от воды, было совершенно непонятно. Никогда в жизни Макс еще не видел сразу столько дерева – видно, люди до войны не экономили на древесине.
Седой отобрал несколько покосившихся свай, которые затем разрубили на дрова, и вскоре в пещере запылал костер. Огонь по собственной инициативе развел Ванойта, но, похоже, старик все еще был не в себе, потому что сделав это, принялся неистово бормотать какие-то заклинания, чем окончательно вывел из себя Седого, и тот отогнал его от огня. Со стороны это выглядело довольно грубо, но Ванойта не обиделся на кормщика, послушно отошел прочь и расположился у входа в пещеру. Хотя, как показалось Максиму, так и не прекратил своего занятия. Сам Макс слишком устал, чтобы вслушиваться в бессвязное бормотание старого ненца, да и состояние друга волновало его гораздо больше.
На Пашку было страшно смотреть. Кожа на скулах натянулась, а по лицу разлилась смертельная бледность. Влажные ресницы смерзлись. Максим аккуратно очистил их от намерзшего инея, но Пашка так и не открыл глаза. Глядя на его неподвижное, словно застывшее лицо, невозможно было представить, что еще утром это был веселый, бесшабашный парень, выдумщик и озорник, каким Максим знал его всю жизнь.
Сзади неслышно подошел Седой. Почувствовав его приближение, Макс резко обернулся. Он с уважением относился к опытному кормщику, но почему-то сейчас хотелось, чтобы Седой ушел. Однако тот не уходил. Он долго смотрел на лежащего на земле Павла, потом перевел взгляд на Максима.