Семьдесят три секунды полёта —
и мир стал другим. Космос вдруг перестал быть ареной для гонки и
стал общей болью. По обе стороны океана люди впервые почувствовали
— бесконечность не делится на своих и чужих. В ту ночь 1986 года
Советский Союз впервые заговорил о чужом горе как о своём. И это
было важнее любых побед…
Февраль
1986 год
Снег валил крупными хлопьями,
будто кто-то наверху решил засыпать казахские степи ватой, — и
Байконур исчезал в этом белом безмолвии, как призрак. На дворе 20
февраля 1986 года, предрассветная тишина. Только ветер, злой и
цепкий, свистел между ржавых ферм стартового комплекса, где
"Протон-К" с базовым блоком станции "Мир" ждал своего
часа.
В бункере управления воздух
был густой от напряжения, словно его можно было резать ножом.
Алексей Соколов — седой, с лицом, исписанным морщинами, как карта
прожитых лет — нервно поправлял очки. Его пальцы дрожали, когда он
скользил взглядом по строкам телеметрии. Рядом — Виктор Петров —
молодой, с горячими глазами, будто только что вытащили из
института. Он склонился над пультом, в сотый раз проверяя каждую
лампочку, каждый сигнал.
— Алексей Иванович, все
системы в норме, — выдохнул Виктор. Голос его дрожал, но он пытался
держать себя в руках. — Заправка завершена. Автоматика работает
штатно.
Соколов кивнул, но морщины на
лбу стали глубже — тревога не отпускала. Этот запуск был не просто
очередной строчкой в журнале. Это было начало новой эпохи — "Мир"
должен был стать домом для космонавтов, символом советской мощи и
мечты.
— Виктор, — тихо позвал он и
отвёл юношу в сторону, подальше от чужих ушей. — Ты понимаешь, что
сегодня происходит? Мы запускаем не просто станцию. Мы запускаем
будущее.
Петров встретился с ним
взглядом — в глазах уважение и что-то ещё — страх и восторг
вперемешку.
— Понимаю, Алексей Иванович. Я
читал все характеристики... Шесть стыковочных узлов, модульная
конструкция... Это настоящий переворот.
— Переворот... — Соколов
задумался, будто сам себе повторил это слово. — Когда я пришёл
сюда, ещё в пятьдесят шестом... Мы мечтали просто отправить
человека за пределы Земли. Потом — выйти в открытый космос, потом —
Луна... А теперь строим дом среди звёзд. Дом! Где люди будут жить
месяцами, работать, спорить, смеяться...
В это же время в Центре
управления полётами в Калининграде (тогдашнем подмосковном) тоже
стояла тишина. Валентин Глушко — патриарх космоса, с тяжёлым
взглядом и усталыми руками — стоял у пульта. Рядом Юрий Семёнов —
энергичный, неуёмный, почти не спавший последние недели.