— Юрий Павлович, связь с
Байконуром устойчивая. До старта тридцать минут, — доложил
инженер.
Семёнов кивнул рассеянно —
мысли его были далеко отсюда — где-то среди ночных чертежей,
бесконечных споров и компромиссов. "Мир" был его мечтой, его болью
и гордостью.
— Валентин Петрович, — тихо
сказал он Глушко, — помните наши споры о стыковочных узлах? Вы
настаивали на шести портах, а я говорил — хватит и
четырёх...
Глушко усмехнулся уголками
губ, а его глаза вдруг оживились.
— Я был прав, Юрий Павлович.
Шесть портов — это целая вселенная возможностей. Представьте —
научные модули, лаборатории, жилые отсеки... Будет город на орбите!
Настоящий советский город среди звёзд.
В этот момент казалось — всё
замерло. И снег за окном Байконура падал уже не просто так — он
падал для них. Для тех, кто строит будущее своими
руками.
— Город в космосе... — Семёнов
повторил, будто пробовал слова на вкус. — Звучит красиво, Валентин
Петрович. Только бы наш дом добрался до орбиты целым.
На Байконуре время сжалось в
нервный комок. Снег, мокрый и липкий, стёк по стеклу командного
бункера. Соколов выпрямился у пульта, лицо его стало
каменным.
— Внимание всем службам! До
старта десять минут. Проверить готовность! — его голос разрезал
воздух.
В бункере зашевелились люди,
посыпались доклады.
— Телеметрия —
готова!
— Система управления —
готова!
— Двигательная установка —
готова!
Петров почувствовал, как
сердце бьётся будто в самом горле. Три года в отрасли — и вот он
здесь, в самой гуще событий. Каждый его вдох был наполнен страхом и
восторгом. В этот момент судьба "Мира" зависела от него так же, как
от всех остальных. Он наклонился к Соколову, шепча, почти не двигая
губами.
— Алексей Иванович... А если
что-то пойдёт не так? Если вдруг...
Но Соколов не дал ему
договорить — его взгляд был стальным.
— Виктор! В нашем деле
сомнения — роскошь. Всё проверено сотни раз. Наши инженеры — лучшие
на планете. Техника — надёжней танка. Думай лучше об
этом.
В Калининграде же Семёнов
стоял у панелей, словно генерал перед боем. На экранах плясали
цифры, линии телеметрии тянулись, как нити судьбы. Он знал каждый
винт этой станции — будто сам собирал её из металла и
нервов.
— Юрий Павлович! — молодой
оператор поднял глаза от приборов. — Последние данные с Байконура —
всё штатно.