Я еще немного подумала о драконах - как воздушных, так и
морских, - но ничего толкового не придумала.
В нашем королевстве их были считанные единицы, а призвать, после
чего укротить их дикий нрав, подчинив себе - насколько я читала в
учебниках, - было невероятно сложным делом. Насколько невероятным,
что моя фантазия заканчивалась на завтрашнем отплытии на «Гордости
Арвена»!
Поднявшись с кровати, я принялась складывать вещи, хотя их было
всего ничего.
Помимо серого платья я уложила в старый саквояж - хорошо хоть
такой имелся, - пеструю юбку и две блузки: светлую и темную. Также
в моем хозяйстве был теплый плащ и шерстяные носки, которые
подарила соседка в прошлую зиму.
Ну и две сменных сорочки, и на этом моя одежда закончилась.
Заодно у меня имелась пара заколок, расческа, и… несколько книг
по энтомологии, оставшиеся от отчима. Причем одна из них была его
собственной, изданной еще в столице.
Не удержавшись, я провела рукой по затертой обложке.
«Жизнь береговых насекомых», гласила она. Автор - Энерих
Гордон.
Отчим, которого я звала папой… Он обожал насекомых. Говорил, что
у каждой божьей твари - крылатой, ползучей, ходящей на четырех
лапах или на двух ногах, - имеется свое место в мире.
- Даже у комаров? – помню, спрашивала у него.
- Даже у комаров, Шани! У тебя тоже есть свое место, и ты
обязательно его найдешь, - уверенно заявлял он.
Но где было его собственное?..
Вернее, был ли он счастлив рядом с моей всегда печальной мамой и
мной, дочерью пирата, которую он любил как свою собственную?
Этого я не знала.
Возможно, папа находил успокоение, лазая по горам в поисках
новых видов насекомых, пока однажды не сорвался со скалы.
Его искали всем поселком три дня и три ночи, а на утро
четвертого нам его вернуло море.
Всхлипнув от нахлынувших воспоминаний, я положила папину книгу в
саквояж, после чего, наклонившись, отодвинула половицу и достала
оттуда завернутую в старую тряпицу небольшую шкатулку.
Развернув тряпье, я с благоговением открыла простенькую крышку,
после чего прикоснулась к маминому амулету.
Старая серебряная цепочка, немного потемневшая от времени, и
кулон — овальный, из неизвестного мне синего камня, но с
завораживающим, будто живущим внутри него светом. Казалось, если
долго на него глядеть, то можно увидеть глубь моря...
Иногда я так делала: всматривалась в синий камень до боли в
глазах. Так долго, пока мне не начинало казаться, что кто-то или
что-то смотрело на меня в ответ - непостижимое и немного
пугающее.