— Я просто излагаю факты.
— Факты? Или это всего лишь беспочвенная ревность, дорогая?
Он кривит рот в похабной ухмылке, после чего поднимает руку и проводит большим пальцем по моим губам. Грубо. Сминая их и причиняя мне дискомфорт. Словно Тарас видел, с какой нежностью к ним совсем недавно прикасался его младший брат, и теперь намерен заставить меня забыть об этом.
— О причинах мне еще предстоит узнать, — цежу сквозь зубы и бью его по руке, интуитивно увеличивая между нами расстояние, но этим лишь провоцирую Абласова на грубость.
Он рывком подается вперед, хватает меня за щеки и склоняется над моим лицом, обдавая парами алкоголя.
Алкоголь.
Господи, он пьян.
На мгновение это осознание дезориентирует меня, потому что Абласов и алкоголь несовместимые вещи, и поэтому же начинает по-настоящему пугать, но в тоже время именно страх рождает в моей голове сомнительную идею.
У меня не будет лучше шанса, чем сейчас.
Ведь вывести из себя трезвого и вечно собранного Тараса заранее проигранное дело. Но иметь дело с выпившим человеком, желающим причинить боль… это то, что поможет мне получить хоть какую-то сатисфакцию. У меня нет подтверждения его измен, но зато я смогу зафиксировать побои, которые появятся на моем теле из-за агрессивного поведения мужа мудака. И я смогу это использовать в свою пользу, когда наконец подам на развод. Боже, эта мысль так окрыляет, что я с трудом подавляю порыв улыбнуться.
— А я узнаю, Абласов, уж поверь мне, — шепчу, тяжело дыша, давая повод ублюдку сильнее впиться пальцами в мое лицо. Особенно когда я добавляю: — И тогда я растопчу всю твою адвокатскую…
Тарас обрывает меня на полуслове, встряхнув в своей жестокой хватке.
— Моя женушка решила показать свои зубки? — Он сильно сжимает второй рукой мою грудь. — Но сегодня я в настроении позволить тебе это. — Тарас щипает меня за сосок, после чего вновь сдавливает мою грудь. И в этом нет ничего возбуждающего. Он намерен причинить боль, в которой нет удовольствия.
«Больше боли, больше синяков», — напоминаю я себе, чтобы не поддаться инстинкту самосохранения и не отступить.
— Твое настроение изменится, — прерывисто выдыхаю, — можешь не сомневаться, дорогой.
Вздрагиваю, когда он резко выпускает мое лицо, но только для того, чтобы переместить руку на шею.
— Ты никогда и ничего не докажешь, сука, — рычит он, вжимаясь щетиной в мою щеку. — Твой единственный шанс выйти из этого брака — отказаться от всего, что я тебе когда-то дал, и съебаться из города.