— Все знают, что чужих женщин трогать нельзя.
— Я не знаю! Я отказываюсь жить по твоим варварским традициям. Я хочу жить в двадцать первом веке и не бояться никого трогать, и чтобы ко мне не боялись прикасаться, — практически кричу.
Я не понимаю, просто не понимаю. Как можно прострелить руку человеку, который просто дотронулся до меня! Без какого либо подтекста, это же неосознанное действие. Он оставил инвалидом молодого парня. И никакого сожаления.
— Запомни: прикасаться к тебе буду только я. Никто не имеет права тебя трогать. Помни об этом. Проявишь еще раз ко мне неуважение, тебе совсем не понравятся последствия. Но сегодня ты узнаешь об этом, пора.
— Какое неуважение? О чем ты вообще говоришь?! Ты себя слышишь? Я, блть, живой человек, а не забитая овца! Ищи себе другую, воспитанную, какую хочешь. Оставь меня в покое!
— Я все сказал. Еще раз увижу рядом с тобой кого-то не из семьи, я его убью.
— А что насчет тебя? — спрашиваю высоким голосом.
— Что насчет меня? — переспрашивает.
— Если я рядом с тобой увижу какую-то бабу не из семьи?
— Ревнуешь, льдинка? — усмехается.
— В твоих снах, — огрызаюсь.
— Я мужчина и могу делать все, что захочу. Захочу обнять кого-то — обниму, захочу трахнуть — трахну.
У меня задергался глаз от злости. Какой мудак! На самом деле мне было плевать, кого он там будет обнимать или трахать… Но глубоко внутри шевельнулось неприятное чувство, такое ощущение, что кипятком ошпарило. Мне захотелось выцарапать ему глаза только за то, что он сказал все это вслух.
Я смело шагаю ближе, между нашими телами не остается места. Я такая маленькая по сравнению с ним, даже на каблуках достаю ему до плеча. Чувствую мышцы его пресса, кожа покрывается мурашками.
— Я не позволю себя унижать, понятно? Позволишь какой-нибудь телке обнять себя, я найду мужчину, который меня обнимет. Если ты кого-то трахнешь, я найду двух мужиков, которых трахну я.
Не успеваю закочить предложение, как Тай хватает меня за горло, перекрывает поступление кислорода.
— Какая ты, блть, ядовитая гадюка, придушить и не мучиться, — рычит мне в лицо.
А мне смеяться хочется от его эмоций. Зацепила, попала в цель. То ли еще будет, ублюдок!
— Таймас! — громыхает голос Алима в коридоре.
На секунду Тай сжимает мое горло чуть сильнее, а потом отпускает. К нам быстрой походкой приближается все семейство Имановых. Я смотрю на Вию, тревога пронзила каждую черту ее лица.