Анкету я заполнила быстро, так как
все пункты со мной заранее обговорил Александр Иванович.
Преподаватель вновь углубился в чтение. Но ненадолго.
— Следственный? — Он поднял на меня
удивленный взгляд. — Вы хорошо подумали, Ярослав?
— Что-то не так? — вежливо
осведомилась я.
— Вам бы в криптографию. — В его
голосе появилась насмешка. — Или даже… в переводчики. Там нормативы
ниже. Разве что вы… — Он заглянул в анкету и продолжил: — Нет. Так
я и думал.
Отвечая на вопрос, эспер ли я,
пришлось солгать, не по своей воле.
— Если не наберете баллы на
оперативника, то переиграть будет нельзя, — добавил
преподаватель.
— Я рискну, — ответила я. — Вдруг
повезет.
— Воля ваша.
Зал, где располагалась приемная
комиссия, был большим. Здесь стояли столы в ряд, вдоль стен, а
середина — пустая. Возле каждого стола с одной стороны стул для
того, кто принимает документы, с другой — для абитуриента. Но
сегодня, в последний день, все столы, кроме нашего, пустовали.
Поэтому новый посетитель сразу направился в нашу сторону.
Я рассматривала его, потому что
преподаватель вновь изучал анкету и проверял, правильно ли
заполнено соглашение. Взъерошенный, возбужденный, парень двигался
так, будто за ним гнались черти. И одет он, мягко говоря, странно…
для Петербурга. Холщовые штаны — широкие, грубо обрезанные чуть
ниже колена. Косоворотка — белая, с вышивкой по горлу, разрезу,
подолу и манжетам. Вместо пояса — лохматая веревка. И кроссовки на
босу ногу. Причем дорогие, из хорошей кожи.
По пути парень прихватил стул,
поставил его напротив моего, упал на сидение и выпалил:
— Тут в вашу академию принимают? Вот,
я принес!
Он положил на стол папку, что до
этого прижимал к груди.
— Здесь принимают документы, —
довольно терпеливо пояснил преподаватель.
Я чувствовала его любопытство.
Наверняка, такие кадры не каждый день увидеть можно. Собственно,
кроме нелепой одежды… парень вполне обычный. Не заморыш, плечи
широкие, рост… приличный. И на лицо приятный. Волосы короткие,
русые, глаза серые.
— Ага. Принимайте! — велел
парень.
— Звать вас как, молодой человек?
— Майк. Миша. То есть, Михаил
Всеволодович Ракитин.
— Михаил Всеволодович, дождитесь
своей очереди. Разве вы не видите, что я занят?
— Можно как-нибудь побыстрее? — Миша
поерзал на стуле.
— Вы торопитесь?
— Я? Нет. То есть, да.