О том, что придется расстаться с
длинными волосами, я знала давно, но трагедии в том не видела.
Во-первых, так проще. Волосы можно прикрыть иллюзией. Однако за
ними придется ухаживать, то есть, тратить на мытье головы больше
времени. Их надо стягивать в пучок, чтобы не мешали на тренировках.
Их банально можно пощупать сквозь иллюзию. Навряд ли я позволю
кому-то касаться моих волос, но все же… А, во-вторых, волосы
отрастут, это не причина для переживаний.
Домой я вернулась в парике. И
правильно сделала, потому что проскользнуть незамеченной наверх не
удалось.
— Яра, я тебя жду, — заявила Антонина
Юрьевна, встречая меня чуть ли ни на пороге. — Пойдем, мне нужно с
тобой поговорить.
Я терялась в догадках, о чем будет
разговор. Карамелька не могла что-то испортить или съесть
чужое.
— Вот. — Антонина Юрьевна протянула
мне тонкую папку. — Яра, это твое.
— Это что? — удивилась я.
— Твой счет и отчеты. Мы
договаривались, что я буду тратить деньги на твое особенное
питание, но муж предложил поступить иначе. Никаких особенных
расходов не было, я готовила тебе еду из тех же продуктов, что и
всем, только немного иначе. Полезнее, что ли… Вот. А деньги муж
положил в банк, за два года набежали проценты. Это все твое,
забирай.
Это было неожиданно. И приятно.
Александр Иванович говорил, что мне дадут стипендию, а за
проживание в общежитии платить не нужно. И я кое-что скопила, почти
не тратила деньги, что получала в гимназии. Но любая прибавка к
моему скромному капиталу…
Я заглянула в папку — и потеряла дар
речи. Так я и машину смогу купить! Пусть не новую, подержанную, но
все же!
— Твое. Забирай, — твердо повторила
Антонина Юрьевна.
— Можно вас обнять? — попросила
я.
На следующий день Сава и Матвей
загрузили мой багаж во внедорожник. В машину Матвея прекрасно
поместились все чемоданы. От части вещей — старой одежды, уже
немодных платьев — я избавлялась постепенно, до переезда. Мужа
Антонины Юрьевны я успела поблагодарить рано утром. Попрощавшись с
хозяйкой дома, я села в машину к Саве.
Через пару часов обе машины
остановились в спальном районе, возле ничем не примечательного
панельного дома. Из спорткара вышел рыжий парень — мелкий, но
жилистый. Он потянулся и произнес низким голосом:
— Приехали.
К новому образу я привыкала
постепенно. Короткая стрижка — последний штрих. Первое, чему меня
учил Сава — это мужская пластика. Вот вроде бы мелочь, на которую
не обращаешь внимания в обычной жизни, но в мужском коллективе
обязательно заметят, если кто-то ведет себя иначе: не так ходит, не
так сидит, не так машет руками.