Но если не искать подводных камней, то звучало сказанное прекрасно.
Костя не умолкал:
— Ты же понимаешь, что приезжать сюда именно для встреч с Машей я не могу, поэтому я буду приезжать к тебе, а она здесь живет, и вопросов, почему мы иногда оказываемся вместе, не возникнет.
В замке провернулся ключ, и прихожую разметала буря по имени Маша.
— Ко-о-остик!!! — Светловолосое чудо повисло на моем госте, обхватив руками и ногами и не обращая внимания на тесную встречу своих грязных кроссовок и его дорогого костюма.
Глаза сестренки светились. В паре с Захаром она выглядела по-другому. И пусть лично для меня Захар был симпатичней и предпочтительней богатенького хлыща, но выбор Машки очевиден.
Проверивший комнаты Валера появился при первом постороннем звуке и сейчас контролировал ситуацию, в любой миг готовый оказать помощь начальству.
Слащавый поцелуй длился вечность, после чего Машка, наконец, обернулась ко мне:
— Костик уже рассказал?
— Да.
— Ты согласился? Спасибо! — Словно мартышка, перепрыгнувшая с одного дерева на другое, в одно движение Машка повисла мне. — Так ты решишь свои проблемы, а я свои!
— Я еще не…
— Я говорила Костику, что ты лучший в мире брат и что все поймешь и поможешь. Только посмей сказать, что я не права!
Я вздохнул и развел руками.
Костик улыбался.
Валера прошел на кухню.
***
Мы с Валерой сидели за кухонным столом. Маша с Костиком закрылись в родительской спальне, оттуда периодически доносились звуки. Судя по ним, Маше было хорошо.
Ну, хоть кому-то хорошо.
Меня накрыло дикой тоской. Хади больше нет. Это значило, что больше ничего нет. У меня остались только родители, сестра и жизнь. Надо помогать родителям и защищать Машку, вот новый смысл моей жизни. Папа с мамой — не вечные, однажды они уйдут на пенсию, начнут болеть. Чтобы им помогать, нужны деньги. Значит, нужна работа, желательно высокооплачиваемая.
Круг замкнулся. Решение лежало на виду и казалось единственным.
Решать не хотелось. Хотелось уйти. Но я не мог уйти. Оставить Машку одну в квартире с любвеобильным шимпанзе и его ручным гамадрилом? Нет, досижу до конца первого акта (ну и словечко прилетело препаршивейшее) новой пьесы. Надеюсь, он (упомянутый гадский акт) будет один. Машка, конечно, мерзавка, каких свет не видывал. Мой сегодняшний позор — ее месть мне за приступы ханжества и рукоприкладства. Дескать, у нее от моих действий болела задница — пусть от ее ответа у меня душа поболит.