«Так ему скажут. Ты просидишь здесь, покуда его не отправят в другой уезд на военный сбор, он не узнает о твоей жертве, а что с отцом будет, сама видела».
— И как это отвратить?
Видения растаяли на поверхности воды так же быстро, как и возникли. Перед глазами Лады пелена рассеялась, теперь она сидела на полу. А рядом, держа за руку, сидела Глафа, всё такая же и совсем иная, нездешняя, и холодом тянуло от её тонкого стана и бледно-зеленого лица.
«Отвратить? Баба Хрися права, судьба твоя такова. И тех, кто с тобой связан. Покорись».
Ключ в замке повернулся, и свет лампы ударил Ладе в лицо.
— Что ты на полу сидишь?! И в темноте. Никак умом тронулась? — последнюю фразу баба Хрися произнесла тихо, себе под нос, но дверь затворила, однако проходить не спешила. Лампу свою подняла над головой, осматривать чулан принялась: нет ли кого.
Убедившись, что они одни, недовольно брякнула лампу на табурет взамен потухшей, и строго спросила, избегая смотреть Ладе в глаза:
— Удумала что? Так ты это брось! Грех великий, а сам Господь, — тут она неуклюже перекрестилась, — велел плодиться и размножаться. Господь придумал господ и вручил им власть над дворовыми, чтобы присматривали за неразумными нами. Так оно было испокон веку, так и будет до его скончания. Молчишь? Стало быть, понимаешь, что права.
Лада сидела на полу, поджав ноги, и почти не слушала нянюшку барыни. Не было рядом ни ведра с колодезной водой, ни Глафы. Привиделось, должно быть.
— Так я скажу Алине Никоноровне, что ты согласна. Вот и умница! Потерпи немного, я тебе прянику принесу с кухни. Сегодня напекли, так кусочек не грех отдать, так Господь велит, — баба Хрися подошла и осторожно, как бродячую собаку, погладила Ладу по голове.
И тут же засобиралась идти, забрав потухшую лампу. Лада очнулась, словно до рукава кто дотронулся. Посмотрела на пол, устланный соломой, и заметила голубую ленту, которую сама получила от хозяйки и отдала в дар Глафе за весточку для любимого. Схватила её, но она вдруг почернела и рассыпалась под пальцами, оставив на коже чёрные сажевые следы.
2
Свадебное платье было цвета акации, юбка наощупь напоминала лепестки девственного цветка. Лада понимала, что недостойна такого наряда, за её строптивость могли бы и в рубище выдать, впрочем, тут Тихон постарался.