«Или что? Устроили здесь вторую
Спарту?»
«Они странные, — ответил Вася. — Так
что на всякий случай будь ко всему готов».
Не могу сказать, что Васины
наблюдения и соображения мне понравились, но я счёл за лучшее
промолчать.
Очередной тоннель закончился винтовой
лестницей. Поднявшись по ней, мы оказались на небольшой площадке,
нависающей над поселением. Где-то далеко внизу плескалась чёрная
вода залива, бликуя в свете приближающегося к зениту солнца.
— Рыбаки всегда гибли во время
Большой Воды, — медленно, в своей обычной манере, произнёс
старейшина. — Мы улучшали лодки. Тренировали людей, чтобы
предсказывать повороты воды. Но всё было тщетно.
Он вздохнул, видимо, чтобы добавить
значимости своим словам.
— Мой прадед, о котором запрещено
вспоминать, хотел это изменить. Он придумал машину, работающую на
огне, которая была способна вытащить со дна любой улов. За ним
больше не нужно было спускаться на лодках, — продолжал он. —Такие
машины запрещено строить. Все, кто чтит Завет, знают это. Но прадед
решил, что времена изменились…
Ещё один вздох. Потом старейшина
поднял руку и указал на скалу справа от площадки, вдоль которой шёл
узкий карниз. В скале было множество ниш, закупоренных высохшей
донной глиной.
— Детей запрещено хоронить в море, —
сказал он. — Малым душам страшно, кто-то из взрослых должен
сопровождать их в мир мёртвых. Они ждут здесь, пока их родители не
заберут их с собой.
Долгая пауза. Я отчаянно пытался
понять, что вождь имеет ввиду, чувствуя, как по позвоночнику
пробежал неприятный холодок. Как-то особый ритуал «очищения»?
Местный вариант Карфагена?
— Магия взбунтовалась, — продолжал
вождь ледяным тоном, в котором ощущалась сильная затаённая боль. —
Ни один Великий не мог справиться с тем, что происходило. Ушло
целое поколение. Все, кто не успел вырасти. Их жизни поглотила
магия.
Он замолчал, глядя перед собой
невидящим взглядом. Я же терпеливо ждал продолжения.
— Огненные машины — харам, — сказал
Граш-халай. — Летающие машины — тоже харам. Основа мира наказывает
народ, допустивший это. Его лишают будущего. Его детей.
Ещё одна долгая пауза.
— Мы живём богато. К нам приходят те,
кто не может пережить бедствий внутренних земель, и мы всех
принимаем, — снова заговорил старейшина. — Первое поколение после
Катастрофы вообще не хотело рожать новых детей. Это первыми начали
делать пришельцы. Только так удалось сохранить основу нашей крови —
разбавив её новой.