- Мия?
Только теперь, обернувшись на Оливера, который все это время стоял у нее за спиной, Мия поняла, что, наконец, смогла заплакать.
***
Служанки суетились, собирая вещи.
Мия сидела на краю кровати – вот и все, они вернулись с похорон, Оливер сейчас решит последние бюрократические вопросы с адвокатом, и они уедут. Вернется ли она когда-нибудь в родительский дом? Бог весть. Может, Оливер выдаст ее замуж за кого-нибудь за своих знакомых, может, Мия просто сгинет в землях Крысиного короля – сейчас у нее не было сил думать об этом.
Незамужней девице, которая осиротела, полагается опекун – таков порядок. Вот и все.
Когда они выходили из кладбища, к Оливеру бросился старый сумасшедший нищий – опекун бросил ему монетку, тот поймал ее на лету и забормотал: «Красные деньги, ледяные деньги». Когда Мия вспоминала об этом, то ей становилось не по себе, словно она стояла на самом краю крыши и в любой момент могла сорваться вниз.
«Я уже сорвалась, - напомнила она себе. – Я похоронила своих родителей и все еще продолжаю падать».
- Миледи? – окликнула Клара, одна из служанок. Обычно веселая и болтливая, в эти дни она хранила суровую сосредоточенность и говорила только по делу. – Я положу ваши летние платья в этот чемодан.
Не оборачиваясь, Мия кивнула. Вот и все. В комнате оставался мольберт – до болезни Мия рисовала зимний сад, снегирей и гроздья рябины, но теперь не думала, что когда-нибудь еще возьмется за кисть. На столе лежали тетради – обычные, ученические, старательно разлинованные. Еще совсем недавно Мия писала в них рассказы: простенькие, девичьи – о животных, привидениях, первой любви, которой она не знала. Теперь все это не имело никакого смысла. Наивные истории и рисунки не смогут ее защитить там, где страшные сказки становятся правдой.
- Клади, - ответила она. - Не знаю, понадобятся ли они мне на севере. Говорят, там даже летом холодно.
«Смогу ли я дожить там до лета?»
Клара едва слышно вздохнула. Должно быть, она рассчитывала, что, уезжая, Мия раздарит служанкам часть своей одежды. Ну уж нет – хватит с них того, что им позволено было забрать платья покойной госпожи Хиденбрандт. Перешьют их, продадут – Мие не было дела.
- Странный он какой-то, ваш опекун, миледи, - призналась вторая служанка, Линда, и Клара энергично закивала – Мия увидела ее отражение в зеркале на стене. – Джентльмен, в том никаких сомнений нет, а смотрит так, словно прикидывает, как получше нож вонзить. Меня так холодом и пробирает, когда он рядом, вот честно вам говорю.