- Эге-гей, кобылья сиська!!!
Семка на ходу перехватил поводья Грома и круто отвернул, что-то
тоже крича и мотыляя руками.
Лекса убедился, что ничего не потерял, оглянулся, половчей
перехватил туго набитый сидор и поудобней устроился на площадке. Но
почти сразу же, почувствовав восхитительный запах еды из вещмешка,
занялся проверкой содержимого.
Мешок до половины был забит мелкой картошкой вперемежку с
яблоками, но остальная часть, по нынешним временам, для простых
смертных представляла собой настоящее сокровище.
Курсантов в школе кормили без изысков, но сытно, а
преподавательскому составу вдобавок полагался не очень впечатляющий
паек, который давали с большой задержкой. Но сейчас тыловые службы
явно расщедрились.
В промасленной газетке лежала целая селедка, ржавая, обветренная
и тощая, но немалого размера. В маленькой бутылочке желтело
растительное масло, в кулек из оберточной бумаги насыпали какую-то
смесь круп, а в отдельном сверточке даже нашлось несколько кусочков
сахара.
Остальное по собственному почину доложил Семка. Две больших
луковицы, головку чеснока, небольшой кусочек желтого, старого сала
в чистой тряпице, щипанного тощего рябчика и здоровенного копченого
леща.
Помимо целой массы достоинств и недостатков, Семен обладал
несомненным талантом снабженца. Пронырливый ординарец вовсю
браконьерил, свел полезные знакомства с жителями села Солнечное,
словом, крутился как мог. Без его «гостинцев» Лексе с Гулей и
детьми пришлось бы совсем туго. В Москве с провиантом дело обстояло
критически плохо, цены взлетели до небес, жалованья комэска хватало
только на хлеб и картошку, да и то, впроголодь. Гуля не получала
вообще ничего – студентов мединститута кормили в столовой, но очень
скудно, хватало только, чтобы от голода не терять сознание. А
оставшиеся со времен Туркестана золотые монеты сразу ушли на
закупку муки, керосина и дров.
От одуряющего аромата рыбы моментально скрутило в узел желудок,
рука сама по себе потянулось к лещу, но Лешка сразу обругал себя,
выбрал яблочко поменьше, а остальное запихал обратно и покрепче
прижал к себе сидор.
По пути к Москве удалось слегка вздремнуть. Вовремя проснувшись,
Лешка спрыгнул на переезде, не доезжая Виндавского вокзала, успел
запрыгнуть на ходу на трамвай и, несмотря на ругань вагоновожатого,
доехал на подножке почти до самого дома.