Павел Ржевский не оставлял попыток вернуть ее. После выписки из больницы он звонил и приезжал не только в агентство, но и к ней домой. И однажды, измученная собственными мыслями и невозможностью принять решение, а особенно, начавшимся токсикозом, она сказала ему довольно резко, что ей нужно время. Время, которого у нее было не так уж много, по большому счету. Ее раздирали сомнения насчет Павла, и в то же время, не без помощи Ольги Аркадьевны, сжимало грудь от желания раскрыть всю подноготную своего состояния. Ржевский видел нервную похудевшую Надю с горящими глазами на бледном лице, и эта Надя отличалась от той, которую он знал и, судя по его словам, любил. Скрывать беременность от человека, ставшего причиной той самой беременности, по словам той же Ольги Аркадьевны, было глупо и недальновидно. Но Надя, мучимая подозрениями и все еще не простившая Ржевскому его поступок, а именно его странные игры за ее спиной, продолжала упорно молчать и требовать того же от остальных, посвященных в эту тайну. Но все тайны рано или поздно вылезают наружу, а, учитывая физиологию ее нынешнего состояния, то скоро этот секрет Полишинеля увеличится в объеме настолько, что станет похож на грузовик.
- Интересно, на чьей улице он перевернется? - задумчиво вопрошала Ольга Аркадьевна, пока Надю полоскало над раковиной.
- Кто перевернется, мамочка? - морщилась Надя, принюхиваясь к продуктам в холодильнике.
- Грузовик с пряниками...
Третьим участником этого любовного треугольника был Максим Тураев, который также оказывал Наде знаки внимания с той же настойчивостью, какой грешил Ржевский. И все же его отношение к ней отличалось исключительной дипломатичностью, что отмечали и она, и мать. За его сдержанностью скрывалась пылкая натура, которая давала волю в те моменты, когда он оставался с Надей наедине. Таких моментов было немного: однажды он пригласил ее на открытие театрального сезона и во время спектакля накрыл ее руку своей ладонью, и сидел так, перебирая ее пальцы и заставляя Надю чувствовать себя не в своей тарелке. Он ей нравился, но…
Всегда есть какое-то «но», размышляла она. Надя никак не могла найти в себе силы, чтобы объявить ему о том, что ждет ребенка от его «конкурента», тем самым поставив его перед выбором. С одной стороны, ей хотелось, чтобы этот выбор за нее сделал кто-нибудь другой, но с другой стороны, ребенок – это огромная ответственность, которую ей придется нести, если она не определится. И как бы она ни старалась прикрываться собственными убеждениями, выглядеть в глазах окружающих в качестве матери-одиночки нужно было иметь огромные душевные силы. Впрочем, это-то как раз было последним, о чем Надя сожалела. Главное, чтобы дитя родилось здоровым.