Сейчас я не знала, куда себя деть от мрачных мыслей и теснившихся в душе вопросов.
— Егор. Кто же ещё?
Кирилл отхлебнул из кружки.
— Ему надо бы уже привыкать, что у меня очень плотный рабочий график сейчас. Дел очень много.
Да почему же он не хотел облегчить мне задачу? Как будто старался ещё ниже упасть в моих глазах.
— Кирилл, ему и шести ещё нет. Что, скажи на милость, он должен понимать? Он ничего тебе не должен.
— Вот видишь, — муж со стуком опустил кружку на стол. — Вот об этом я и говорю!
— Поясни.
— О том, что ты понимаешь его куда лучше. Ты же видишь, что не сможем мы без тебя, Оль.
— Не смей, — в груди у меня захолодило. — Не делай этого. Так делать нельзя.
— Чего делать нельзя? — прищурился он. — Говорить правду? Когда Марина меня бросила вместе с крохой на руках, ты не представляешь, через что я прошёл. Скольких трудов и нервов стоило не сорваться и не пустить всё под откос. Моя мать с ним сидела, пока я вкалывал, бизнес поднимал, а вечером приходил никакой и замертво валился, плохо помня, как вообще домой добрался. Да, я понимаю, отец из меня так себе, но я работаю для того, чтобы у моего сына была хорошая жизнь. Лучше, чем была у меня, это уж точно!
Я слушала его и не понимала, к чему эти длинные речи. Что он пытался мне доказать? Ну, кроме того, что бросать его — плохая затея.
— Если ты пытаешься убедить меня в том, что без меня ты не справишься…
— Справлюсь, — оборвал меня он. — Я справлюсь, Оль. Я и разбитое сердце залечу, и на работе найду кем тебя заменить. Но Егор-то… как? Как он без тебя? Теперь-то я могу позволить себе и няньку ему нанять, но ты сама понимаешь, что это не выход. Уйдёшь от нас — и на всю жизнь его покалечишь. Ребёнку нужна мать и нужен отец. Особенно Егору, которого одна мать уже бросила.
Вот так звучало отчаяние? Или бессердечная манипуляция?
Сложно было смириться с мыслью, что я понятия не имела, на что способен Кирилл, если задался целью…
— Мать ему никто не заменит. Но и отца — тоже. Это ты понимаешь?
— Очень хорошо понимаю. Оля, я всё очень хорошо понимаю. И я знаю, что работа — не оправдание.
Кажется, моё молчание настроило Кирилла на оптимистичный лад. Он посчитал, что я согласна с его аргументами.
А я просто пока не находила слов.
Кричать и бить посуду — вариант так себе, когда совсем рядом спит малыш, который понятия не имеет, что стал разменной монетой в торгах собственного отца. Он себе таким образом вздумал прощение выторговать, не иначе.