— Знаешь, Оля, мы об этом с тобой никогда не говорили… Но с Маринкой они разбежались не просто потому что характерами не сошлись. Они и в браке-то часто ссорились. А потом она гулять начала. Всё кричала, что он после рождения сына внимания ей не уделяет. Представляешь? К сыну приревновала. Вот тебе и мать.
Кирилл никогда со мной об этом не говорил. А я не настаивала на разговоре, в душу к нему лезть не хотела. Надеялась, рано или поздно расскажет сам. Не случилось.
— Ужас какой, — выдохнула я. — Она поэтому его на отца и бросила?..
Елена Сергеевна пожала плечами:
— Ну, она никому своего чудовищного поступка не объясняла. Просто испарилась, и всё. Ни ответа, ни привета вот уже несколько лет. Но только…
Она не сразу решилась продолжить. Видно было, что сама с собой боролась, гадая, стоит ли посвящать меня во всю правду.
— …только, Оленька, не одна она виновата. Невиновный тут только Егор.
Я молчала, со спокойствием обречённого ожидая, когда на меня обрушится новая правда.
— Она-то гуляла, но и он… он — не лучше.
В груди нестерпимо закололо, но я умудрилась бессловесно кивнуть.
— Поэтому, девочка моя, ты должна понимать… Такое если случается, то никогда гарантии нет…
— …что это не повторится, — прошептала я и снова кивнула.
Свекровь прервала наше короткое скорбное молчание:
— Поэтому если решишься… если всё очень серьёзно, я осуждать тебя не смогу. Моё сердце только за Егора болит. Он очень сильно к тебе привязался.
Всю оставшуюся ночь для рассвета я проревела.
Я не видела однозначного выхода. Что ни реши — везде придётся приносить жертву.
Жертву, которая виделась мне непомерной.
Утро в чужом фешенебельном офисе было одним из самых тяжёлых во всей моей жизни. Мысли путались от недосыпа. И в этих путанных мыслях я металась из стороны в сторону, не зная, что предпринять.
До тех пор, пока на моём столе не зазвонил телефон.
— Ольга Валерьевна, — проговорил уже знакомый хрипловатый баритон, к которому я пока не выработала иммунитет. — Зайдите. Мне нужно с вами поговорить.
21. Глава 21
— Входите, Ольга Валерьевна. Вам совершено не идёт мяться вот так на пороге.
Сегодня сдержанная роскошь кабинетного интерьера давила на меня особенно сильно.
Я хочу в уют своего прежнего офиса. Хочу сбежать отсюда подальше. Сбежать ото всех. И в первую очередь от себя самой, не смеющей разрубить этот Гордиев узел.