Смотрю, как все послушно рассаживаются по кругу.
– Давай, давай, Ольшанская. Ты же, насколько мы знаем, уже свободная девушка, – и ржать начинает.
Напрягает. Сильно напрягает. По коже холодок прокрадывается, как кусочком льда вдоль позвоночника провели.
И я сажусь под упрямый и немного злой взгляд Вани. Он сел напротив и сверлит в моем лбу дыру.
Один раунд, второй. Ладони снова вспотели, спина взмокла.
Бутылочка останавливается на всех, кроме меня. Каждый раз выдыхаю. Ведь я не такая смелая, как может показаться. Меня пока мутит от одной мысли, что должна буду касаться чужих губы. И, о боже, языка.
Момент, когда Ваня целует брюнетку Лиду, я отправляю к тем воспоминаниям, когда встречала в его квартире. Сердце царапают ее вздохи и ахи.
Когда они целуются, мы скрещиваемся с ним взглядом.
Их поцелуй настолько близко к моему лицу, что я вижу ниточки слюны. Его губы, которые жадно захватывают ее. Они сосутся, противно сосутся у меня на глазах. Назло.
Господи, невыносимо сдавливает в груди. Мне больно. Но я никогда этого ему больше не покажу.
– Ну-у нечестно, почему Аленка сидит просто так? – мажорик разыгрался.
Сжимаюсь и перестаю ровно дышать. Все это слишком, но я упрямо сижу между двумя парнями, улыбаюсь и хлопаю длинными ресницами. Мне нужно играть веселье и беззаботность.
– Крути. Твой черед!
Приказывает.
А я… раскручиваю эту долбанную бутылку из-под шампанского.
В ушах по барабанным перепонкам долбит пульс. Кожа вся стесана чужими взглядами, пока эта бутылка раскручивается.
Остановка.
По венам бежит ток как по проводам. Они искрят и больно жалят. В горле давит, щеки горят неестественным огнем, волосы на затылке шевелятся. В позвоночник словно вбили фонарный столб, сдвинуться не могу, так и сижу, застывшая.
Мне и страшно, и интересно.
Горлышко показывает на просвет между двумя девчонками. Сначала я вижу ноги в темных, почти черных джинсах, потом белую футболку. Руки убраны в задние карманы.
– Черт, Костян, ты мог бы чуть позже подойти сюда, а? Вот… блядь. Я бы сейчас уже с Аленкой сосался.
6. Глава 6.
Алена.
Впиваюсь взглядом в ошарашенное лицо Кости. С каждым моим вдохом он хмурится сильнее. Челюсти сцеплены намертво. Его раздражение чувствуется на километры. Это почему-то задевает и трогает.
Что? Как девушка ему не нравлюсь?
– Целуй Исаева давай, Ольшанская, – грустный голос Славика звучит сейчас как давно расстроенное пианино.