Киваю, принимая совет.
– Спокойной ночи, мама.
– Спокойной ночи, Юния.
Агуся машет рукой и выходит вслед за родителями.
В комнате становится тихо.
Я гашу свет и забираюсь глубоко-глубоко под одеяло. Практически с головой укрываюсь. Слушаю свое дыхание, намереваясь игнорировать мысли. Но они, конечно же, не отступают. Наводняют мозг, словно рыбы-пираньи – русло реки.
Есть такое выражение – вечер воспоминаний. У меня им посвящается большая часть ночи. И даже когда засыпаю, вижу то, что было в прошлом… Себя и Яна. Обнаженных. В теплом свете камина. Он целует в губы и двигается внутри меня. Я это чувствую так ярко, словно все происходит в реальности. Стыдно признать, но понимая, что сплю, я не двигаюсь, чтобы не спугнуть этот морок. Пульс гремит так яростно, что кажется, голова вот-вот лопнет.
Постанываю. Боже, слышу это!
Но не делаю ничего, чтобы прекратить.
И в какой-то момент… Сквозь мое тело проносятся жгучие импульсы. Я достигаю оргазма. Распадаюсь на искрящиеся частицы, словно салют. Распахивая глаза, резко подскакиваю. С колотящимся сердцем сажусь. Покрытое испариной тело горит. Особенно там… Где касался только он. Руками, членом, языком… Господи!
Со стоном падаю обратно на подушку. Натягиваю одеяло на лицо.
Стыд… Какой же стыд!
От себя ведь не спрятаться. И что самое ужасное, это чувство заставляет меня вновь возбуждаться.
Интересно… Как Ян Нечаев выглядит сейчас? Изменился ли? Наверное, да. Ведь прошло столько времени. Сколько ему сейчас? Двадцать три? Двадцать четыре. Точно. Он ведь майский, а сейчас июль.
Июль? Мне приходится напоминать себе число, месяц и год!
Я-я… Боже мой, я так потерялась!
Снова там. С Яном.
Снова… Снова… Снова…
Хорошо выспаться перед первым рабочим днем? Миссия провалена.
Но это, как позже окажется, не корень моих проблем. С корнем мне предстоит столкнуться в офисе.
3. 3
Аромат моей юности.
© Юния Филатова
– Оу! Ты словно одна из Сукэбан, – оценивает мой офисный лук сестра, едва вхожу утром на кухню.
Стоящая у плиты мама оборачивается. Не выпуская из рук силиконовой лопатки, которой до этого переворачивала оладьи, сто восемьдесят градусов очерчивает, потому как таращится сначала на сидящую на подоконнике Агнию, а после уже с явным опасением смотрит на меня. Эти ее взгляды с тех пор, как научилась сдерживать словесную критику, всегда такие говорящие, чаще всего не в самом хорошем смысле шокированные и отчего-то дико забавные.