- Вы по поводу нападения на базу
отдыха? Нет, всё нормально. Слегка перепугались, но уже пришли в
норму. На работе это не сказалось.
- Рад за вас, Герман Викторович. Как
вы смотрите на то, чтобы встретиться и поговорить о наших общих
делах? В свете последних событий, грозящих серьёзными потрясениями
на рынке экзоскелетов, хотелось бы понять, куда нам двигаться?
Какие действия предпринять?
- Я не против. Когда и где?
- В Москве я буду в пятницу, то есть
через три дня. Вам позвонит мой секретарь и скажет место встречи.
Такой вариант устроит?
- Несомненно, - подтвердил
Шульгин.
- До свидания, Герман Викторович, - и
тут же раздался щелчок отключения абонента.
Положив телефон на стол, Глава
«Техноброни» вытащил из кармана платок и вытер руки. А ведь
неспроста Оболенский задёргался. Он тоже ощутил, как невидимая рука
конкурента в виде альянса Мстиславских-Мамоновых начинает
подбираться к их шеям. Даже не приходится сомневаться, насколько
сильным станет завод по производству экзоскелетов на линейных
двигателях. Но Шульгину не хотелось объединять усилия с тверичами
из-за боязни поглощения «Экзо-Сталью» его детища, созданного
собственными руками. Сколько лет, здоровья, денег было потрачено,
чтобы вся линейка «Техноброни» стала популярной в России. Ладно,
раньше времени паниковать не стоит. Встреча покажет намерения
Оболенских. Возможно, там будет и Измайлов, самый яростный
конкурент и оппонент Шульгина. Он не даст своим хозяевам слиться с
москвичами. А вот временный союз не помешает. Толпой легче батьку
бить. Пусть даже этот батька – император.
1
Двое суток на «губе» я провёл с
пользой. Мне никто не мешал, поэтому было очень легко
сосредоточиться на медитации. Я кидал на пол одеяло, садился в позу
лотоса и погружался в созерцание собственных внутренних
энергетических каналов. Большая их часть уже приобрела достаточную
прочность, появились даже новые, и от этого аурный контур стал
покрываться золотисто-жёлтой сеткой с крупными ячейками. Каждый
внутренний орган теперь имел свою автономную станцию питания, если
так можно назвать то, что я увидел.
Два раз в день меня выводили во
внутренний двор гауптвахты на прогулку. Здесь был небольшой
участок, засаженный рябиной и клёнами. Я любовался тяжёлыми
гроздьями алых ягод, наблюдал, как с деревьев слетают сухие
листочки, вертясь подобно вертолётным лопастям, и расхаживал от
беседки для курения до глухой стены из кирпича, потом обратно.
Заметил, что никого из нарушителей, находящихся на «губе», не
выводят на прогулку в то время, пока на улице находился я. Не знаю,
с чем это было связано. Возможно, воевода Иртеньев дал указание не
«светить» меня перед другими сотрудниками-залётчиками из ГСБ. Мало
ли какие виды на меня имеет Глава столь серьёзного силового
ведомства. Или же поступил приказ цесаревича, опасавшегося, что
кто-то из провинившихся офицеров выйдет из заточения раньше меня и
растрезвонит кому не надо о странном молодом человеке, который
вообще не должен находиться на гауптвахте в силу своего возраста и
принадлежности к определённым структурам. Как по мне, всё это –
глупые игры. Ну, почесали бы языками, поговорили – всё развлечение.
А то сидишь в четырёх стенах и не знаешь, что в мире
происходит.