Я повторила жест, кивнула головой, рот сам открылся и сказал:
— Да.
Беррингтону невозможно было отказать. А что он у меня спрашивал? Наверное, поздравлял с днем нарождения?
Герцог торжественно улыбнулся, сверкнул довольными глазами –даже не прищурился, как обычно –настолько он светился радостью и словно, каким-то предвкушением.
Он вытянул мою руку, разглядывая пальчики:
— Теперь –ты моя невеста, Дара.
Я вздрогнула, когда разглядела колечко с драгоценным камушком на пальце.
А на пол со звоном упала чья-то вилка. Я незаметно покосилась – Мира сверлила злобным взглядом.
Зато магички улыбались. Они снова загалдели во весь голос, друзья Беррингтона ограничились сдержанными поздравлениями. Похоже, для них предложение Беррингтона тоже стало сюрпризом.
Я хотела сказать, что мне надо подумать. Я поняла, что ляпнула «да» не подумав, когда мне был задан один из самых важных вопросов в жизни. Ведь, замужество –это только один раз в жизни. Это раз –и навсегда. А я, получается, дала согласие, даже не взвесив и не обдумав всё хорошенько.
Зато Мира теперь утрётся. Обзавидуется, конечно. Но уж точно больше не посмеет назвать наивной. Так-то, Мира, чудеса в жизни бывают! Просто надо верить. Хотелось сказать ей вслух, но стало неудобно. Потом поговорим.
Дарина Корнез, проговорила про себя, пробуя новое будущее имя на вкус. Звучит.
— Дара, моя любимая невеста!
Кровь прилила к щекам. Он назвал меня любимой. Я хлопнула глазками. Он смотрел с умилением.
— А моя любимая невеста, которая сегодня еще и именниница, — он выделил слово «любимая», заметил, что я смутилась, довольно улыбнулся, — должна быть на званом вечере самой красивой. Да, маленькая? — он поймал мой взгляд. — У меня есть для тебя подарок. И это – роскошное платье от Элен Шер.
От самой модной столичной портнихи? Вот, это да. Ла, это платье кучу денег стоит! Это совсем неудобно. А герцог не дал опомниться, схватил за руку, ту самую, на которой теперь красовался обручальный перстенёк и потащил вверх по лестнице на второй этаж.
Девчонки проводили завистливыми взглядами, а я только и думала о том, как это неприлично оставаться наедине с мужчиной.
Когда он распахнул дверь, которая вела в спальню, загорелись не только щеки, но даже и корни волос.
Разглядывать обстановку стало неинтересно, стало ужасно неловко. Посреди комнаты стояла огромная кровать под прибранным наверх бархатным балдахином. На кровати, действительно, лежало расправленное, умопомрачительно красивое, серебристое платье. Но оно лежало на кровати! Интересно, чья это комната?