– Действительно, странно… но может ты решила пересмотреть свои условия развода. В любом случае, пусть Краген прибудет к нам. Оповести его.
– Каким образом? – необдуманно спросила я.
И получила в ответ удивленный взгляд.
– Семейным дроздом-глашатаем, разумеется. Или ты собираешься передать своему лизоблюду секретную информацию?
Дрозд-глашатай. Я вспомнила птичку из зала суда. Вот, значит, какие тут почта, телеграф и интернет. А может даже и телевидение с радио.
– Нет, этот способ подходит, – поспешно согласилась я.
– Тогда Хенли направит весть твоему сообщнику… прости, адвокату. Пусть он прибудет завтра, скажем, в одиннадцать утра. Устраивает?
Я кивнула.
– Отлично. А вечером нас будут ждать в приличном обществе. Надеюсь, ты выберешь более подходящий наряд, чем к нынешнему ужину, дорогая.
– Ужин закончен? – спросила я, чувствуя, что краснею.
– Ты не останешься на чай? – приподнял брови лорд. – Сегодня весьма интересный десерт.
– О, тоже рыбный? – изобразила я заинтересованность. – Засахаренные морские коньки, например. Или сушеная морская звезда в гречишном меду.
– Фабилер обиделся бы, услышь он тебя, – упрекнул меня Бен.
– Ничего, господин лорд, это и правда весьма остроумно, – послышалось позади.
Я покраснела еще сильнее.
– Прошу меня извинить, – поспешно сказала я и поднялась, – я стараюсь не есть сладкого. Берегу фигуру для свободной жизни! Благодарю, Фабилер, ужин великолепен.
Шеф-повар церемонно поклонился. Кажется, он на меня не злится. Или просто не показывает. Тут вся прислуга будто из романов о британцах.
– Увидимся завтра в пять вечера, – отчеканил Бен, – и будь готова изображать перемирие. Помни, это и в твоих интересах. Пока исход нашего с тобой поединка еще под вопросом.
Итак, что мы имеем?
Я в другом мире. Стала лет на пятнадцать моложе и кажется, на две жизни стервознее. У меня есть непонятный пока что дар, красивый и обиженный муж, с которым мы должны месяц изображать перемирие. И если ему это зачем-то явно нужно, я обязана выяснить, выгодно ли это мне самой? Или тут тоже есть какая-то дачка, которую он у меня надеется за эти тридцать дней отсудить.
Я поднималась по лестнице, на этот раз неспеша, оглядывая обстановку. Роскошь, но при этом не бьющая по глазам. Элегантно, стильно подобранные вещи, без неуместно рассыпанных горстями алмазов и бриллиантов, золотых подсвечников или аляповатой лепнины. На стенах, над каждым лестничным пролетом висят картины. Портреты, видимо предков лорда Ренли.