Разбившись на два ровных отряда, они начали поиски. Когда начало
темнеть, они вернулись назад в лагерь. Как предполагал лысый
зверолюд, их поиски не увенчались успехом. И вот теперь, возле
вечернего костра, собрались все, за исключением двух лиц — Маси и
ещё одной девушки, которая также пропала вместе с парнем.
Смотря на их лица, зверолюд невольно вздохнул, ибо сейчас на их
лицах читалась крайняя степень отчаяния.
— Что же нам делать, как его найти? — тихо про себя шептала
Мумини.
К ней подошла Лилиана и молча обняла её. Видно было, как у тавры
брызнули слёзы из глаз, как и у самой Лилианы, но она старалась не
показывать их, а предпочла просто уткнуться в шею Мумини.
Мори сидела настолько хмурая, что казалось, до этого она была
самой радостной и жизнелюбивой девушкой. Она смотрела на пламя, о
чём-то думая, а в руках её блестел изогнутый нож, видимо, который
она достала из своего набора юного палача-дознавателя. На лезвии
отражалось пламя костра, а нож в её пальчиках гулял с большой
скоростью, показывая довольно интересные кульбиты.
Даже Дакнес, обычно не проявляющая эмоций, сидела в стороне и
тихо плакала. Этот факт наверно мог бы удивить всех, ведь раньше
никто не видел её слёз, ну сейчас фактически у всех присутствующих
не было достаточного внимания чтобы заметить сейфакт.
Наёмницы выглядели не лучше, а некоторые из них, особенно Амина,
были в ужасном состоянии. В её глазах читались страх, отчаяние,
злоба и ненависть. Она корила себя за то, что не смогла уберечь
Маси, хотя, если подумать, она пострадала сильнее всех, получив
заряд молнии в плечо. Видимо, заклинание было направлено не на
убийство, а на оглушение.
— Итак, дамы, какие мысли у вас по этому поводу? — спросил
одноногий зверолюд, присаживаясь к костру.
— Мы обязательно должны найти Маси, — сказала храбрая мышка.
Почти все согласились с ней, за исключением худенькой девушки с
лисьими ушами и пушистым чёрным хвостом, которую звали Триша. Она
была дочерью Киры, пухлой зверолюдки, владелицы собственного
каравана.
— Может быть, ваш Маси просто сбежал, а вы тут развели сырость,
— произнесла она, но тут же получила сильный подзатыльник, из-за
которого едва не сделала сальто.
— Мумини, не смей трогать мою дочь, — яростно прошипела Кира, а
затем перевела взгляд на свою ненаглядную дочурку. — Если кто-то и
должен воспитывать её, то только я.