Со стороны кочевья Шагира за обе осени не последовало ни одного
нападения, не беспокоили соплеменники и королевского тестя. Так что
очередное приглашение прибыть на весенний курултай, преподнесенное
вождю с соблюдением всех обязательных традиций, Шагир принял
относительно спокойно, не забыв, впрочем, известить Когорда. И вот
по истечении всех мыслимых и немыслимых сроков проведения курултая
кочевье Шагира без каких-либо объяснений (да даже короткой весточки
от тестя!) снялось с обжитого места и удалилось в степь.
Собственно, с этой новостью я и отправился лично к королю, временно
пребывающему в Лецеке...
Шум города, различимый еще на дальних подступах, становится
оглушающим, а неприятный запах, различаемый уже за версту, и вовсе
нестерпим. И как они умудряются выживать в этой вони? Неужели к ней
можно привыкнуть? Хорошо хоть резиденцию королевской семьи возвели
за городом...
Ближе к зиме, когда мы с отцом покинули Лецек, Энтара уже
благополучно разродилась крепеньким малышом, непривычно серьезно
смотрящим на окружающий мир. Покидать ставшую особенно ласковой
жену, чья любовь и нежность ко мне после родов только возросла, как
и расставаться со сладко пахнущим карапузом было до жути тоскливо —
но меня звал долг принца-консорта и приказ короля. От совсем уж
смертной тоски меня спасало лишь присутствие отца, который,
впрочем, так же глубоко переживал расставание с внуком. Но иного не
дано — Когорд более не мог заниматься одним лишь освоением степного
приграничья, его ждало целое королевство и сонм порой просто
неразрешимых проблем, а Торог, назначенный главнокомандующим
регулярной армией, спешно проводил военную реформу.
И надо сказать, что Когорд, всю свою жизнь посвятивший великим
целям — завоеванию Рогорой независимости, освоению плодородной
степи и провозглашению королевства во главе с ним самим, — по
достижении их столкнулся с новыми сложностями и к некоторым из них
был просто не готов.
Вдвое разросшийся город неумолимо приближается, отвратительная
вонь отходов мастерских и шум работающих цехов становятся просто
нестерпимыми. Но делать нечего, дорога к загородному дворцу короля
ведет именно через Лецек.
Навстречу с широкой улицы выезжает куцый обоз в три телеги. На
передке первой повозки восседает немолодой уже купец, неприлично
худощавый для своего сословия (а скорее общепринятого мнения о
зажиточности и дородности купечества). Н-да, торговать у нас особо
нечем — и скорее всего, повозки набиты исключительно недорогими
ремесленными поделками, спрос на которые неизменно возрастает к
предгорьям.