- И Гертруда?
- Да, и Гертруда.
- И Рихард?
- И Рихард. А ты отчего-то так жестока к нему! Прежде ты такой не была. Как дерзко ты ответила ему вчера - что тебя не покидает ощущение, что он говорит о том, чего нет! Разве следует так разговаривать порядочной девушке?!
Княгиня оглядывается и велит подать освежающие напитки. А я думаю, что максимально деликатно подобрала синоним к слову «врешь».
- Но я ошиблась, - мама делает глоток сока, - в то время графа не было с нами, он уезжал. А после появились эти слухи, якобы с тобой, дочь моя, приключилось какое-то непоправимое несчастье. И что князь выбирает себе наследницу, - еще глоток.
- Людвиг лежал больной, я старалась слухам не верить. А твоя подруга Гертруда все время плакала - это было невыносимо! Коснется какой-либо твоей вещицы - и заплачет. Возьмет Минну на руки, - и вся обрыдается. Граф очень деликатно ее успокаивал, при нем ей явно становилось лучше.
- А потом он изнасиловал ее! - резко бросаю я.
- Ты чересчур сурова к графу, - останавливает меня мать. - Если девица не может себя соблюсти… К сожалению, нельзя быть совершенно уверенной в компаньонке, сколько бы сил ты в нее не вложила. Мы все были сверх меры добры к бедной сиротке. Гертруда с детства привыкла пользоваться твоими вещами, как своими, - разве не так? Она любила все то, что любила ты. Видимо, и по графу она стала вздыхать, едва только ты, дочь моя, начала приглядываться к нему. Она предала тебя, пойми это наконец!
- Нет, нет! – шепчу я.
Перед моими глазами стоит осунувшееся, бледное и худенькое, словно беличья мордочка, лицо Гертруды. Волшебное зеркальце показало мне, как выглядела подруга прежней Марии несколько месяцев назад – небо и земля.
Теперь у нее пергаментная кожа и темные круги вокруг глаз на лице, обрамленном монашеским покрывалом. Я ездила к ней – мне, Маше Ивановой, очень нужна подруга здесь, тем более сирота. Я мысленно то и дело общалась с ней в долгой дороге.
Ее взгляд наполнился искренней радостью от нашей встречи и одновременно остался недосягаемо далеким. Под просторной многослойной одеждой, - я уже знаю, - спрятан наметившийся животик.
Зачем ты здесь, зачем?! - хотелось закричать мне и увести ее из этого унылого каменного мешка.
- Я приняла постриг, - кротко ответила она на мой немой вопрос; она понимает меня без слов, как она мне нужна!