Может, нанять кого-то взрослого? — рассуждал он дальше.
Каких-нибудь ханыг, что трутся в подворотнях, ждут открытия
винно-водочного отдела. Выбрать парочку покрепче, и пусть совершат
в отношении Гены акт члено — вот уж точно! — вредительства. Или
Снежане этой поставят малюсенький такой фингальчик, чтобы она пару
дней из дома нос не высовывала.
Да нет, это всё фигня какая-то. Пьянчугам никаких дел доверять
нельзя. Так-то они, может, и согласятся, когда деньги увидят, а
потом возьмут аванс — и поминай как звали. Да и денег тех у Жеки
всего-то семь рублей. У тёти Оли в комоде или серванте, наверное,
припрятана какая-то сумма, но — фу, фу, — Жеку передёрнуло от одной
мысли обворовать родную тётю. Но! — может, попросить у неё? Да и
вообще: рассказать ей всё, открыться — тётя вышла не так давно,
может, ждёт ещё трамвай на остановке. И она, если поверит, глядишь,
и посоветует что-нибудь толковое. А потом всё забудет — удобно,
чё.
Поразмыслив, Жека решил, что тётю к этому делу привлекать не
нужно. Это его задание, ему и выполнять. К тому же, это хорошо,
если тётя Оля ему поверит. А если не поверит? Решит тогда, что он
перебродившего кефира выпил, бредит. Потащит в больницу или просто
из дома не выпустит. Нет, нет, надо самому.
Потом в Жекину голову пришла некоторая мысль. Он дёрнул на
тёти-Олином столе лист желтоватой писчей бумаги и, хмыкая и
высовывая язык, кое-что там накорябал. Вышло не с первого раза, три
листа он смял и сжёг потом в раковине (спичечный коробок был
необычный, деревянный — тоже вещь из давно позабытых).
На кухне Жеку ждали экспонаты из музея древностей: молоко в
треугольной бумажной упаковке, болгарский перец в импортной
болгарской же банке, кабачковая икра (её тогда все за что-то очень
любили), сметана в маленьких баночках с крышкой из фольги; в
хлебнице (что сама по себе могла сойти за экспонат) прятались
круглый батон с дырочками, как будто от чьих-то пальцев (может, и
правда от пальцев) и булочка — Жека узнал её в лицо, это была
булочка по девять копеек.
Позавтракав, Жека собрал в свой детский, цвета выгоревшей зелени
рюкзачок воду (пришлось залить из-под крана в стеклянную бутылку и
заткнуть найденной в столе пластмассовой пробкой, до появления
пластиковых баклажек было ещё лет пятнадцать) и недоеденную
половину булки. Листик с запиской, свёрнутый вчетверо, нырнул в
карман шортов.