Примерно через полчаса за деревьями послышался знакомый гвалт. В
облаке пыли мелькнула голубая рама, выплыл облепленный смуглой
малышнёй многострадальный Жекин «Салют». Попетляв ещё немного возле
поляны, мелкая орава бросила велик посреди дороги и куда-то
умотала. Не веря своему счастью, Жека подобрал беднягу, выровнял
искривившийся руль, приладил на место удочки, бидон и подспустивший
мяч. Цыганского мужика на большом велосипеде видно не было, но Жека
и Воробей пока не переживали — мало ли, что его там задержало.
Волосатый и кривоногий, однако же, не появился и через полчаса.
Разомлевшая цыганская компания стала сворачивать свои посиделки.
Тогда друзья начали что-то подозревать, но верить в страшное им всё
ещё не хотелось. Превозмогая робость, они направились к смуглолицым
и чернявым. Но общаться с ними там никто не хотел. Мужчины бросали
что-то отрывистое и нерусское, а женщины, звеня широкими серьгами в
ушах, делали вид, что Жека и Воробей разговаривают не с ними.
Только одна, седая старуха, прошамкала беззубым ртом:
— Тот — он не с нами был. Мы его не знаем.
Тогда Жека и Воробей всё поняли. Они молча развернулись и
побрели к дальним деревьям.
Жека вёл за руль такой невозможной ценой обретённый «Салют», и
тот позвякивал на неровностях своим неуместным бестолковым звонком.
Там, среди деревьев, они остановились. Воробей присел на корень.
Лицо его скривилось, губы затряслись, и дальше случилось то, что
случилось.
Именно в этом месте маленький несмышлёный Жека уступил
управление в своей голове Жеке сорок пять плюс.
Что произошло тогда дальше, Жека помнил.
Было это, наверное, на год раньше, чем-то курортное лето, из
которого Жека недавно вернулся в Башню. Просто, вынырнув теперь
здесь, он испытал такое чувство, как будто втиснулся в одежду на
пару размеров меньше, чем нужно. Вроде как тесновато было ему в
маленьком этом туловище — ещё теснее, чем там, в приморском
тёти-Олином городе. Потом, правда, всё быстро прошло.
А тогда… Тогда они оставили Жекин велосипед у доброго старичка
во дворике лодочной станции и отправились искать цыган. И Жека с
Воробьём их нашли — точнее, нашли уже знакомых цыганских детей, те
собрались у поросшей густыми лопухами свалки недалеко от улицы с
одноэтажными домами и швыряли там камнями по бутылкам. Завидев
гостей, они повели себя неприветливо: окружили и стали орать в том
духе, что это их территория и чужим здесь ходить не положено. Самые
мелкие лезли драться и даже надавали Жеке с Воробьём несколько
обидных поджопников. Те, что постарше, не нападали, но было
понятно, что в случае чего за ними дело тоже не станет. Друзья
тогда отступили — это были хоть и маленькие, но цыгане, а цыган
было принято бояться.