– Дейзи! – радостно кричит он, а Дейзи летит на него и кажется, что она сейчас сметет его своим весом. Но нет, вовремя останавливается, знает, что может ненароком навредить маленькому хозяину. Егорка садится на корточки и обнимает свою любимицу.
Я с улыбкой смотрю на эту картину. Сзади неслышно подходит Игорь.
– Ну что, ты готова лишить сына вот этого всего? Не забывай еще и про садик, в который он здесь ходит. Все еще хочешь развод? – тихо говорит он мне на ухо, так, чтобы Егорка не слышал.
Радостный момент испорчен. Его слова бьют точно в цель, он отлично знает мои болевые точки.
– У него все это и останется, просто будет в другом месте. А я не хочу, чтобы он впитывал с малолетства модель поведения мудака. Я хочу, чтобы он вырос мужчиной, а не его подобием, который только прикрывается этим словом, – так же тихо говорю я, смотря ему прямо в глаза.
– О как, – усмехается он. – Смотри-ка, осмелела. Ну что, Нюта, значит, война? – и он вопросительно поднимает брови.
– Игорь, а давай мы в спокойной обстановке обсудим это, дома, в тепле, а не здесь? Или это такая психологическая атака с твоей стороны? – я жестом показала, что мы все еще стоим на холоде и я практически голая, с коротким пуховиком на плечах.
– Что ж, давай еще раз обсудим, – кивает он и галантно пропускает меня вперед.
Обсудить не удается, потому что Егорка после ужина требует сказку. И пока я его укладывала и рассказывала про драконов, которых он любил не меньше, чем динозавров, Игорь заснул. Я обнаруживаю это, когда прихожу в спальню. «Конечно, зачем меня ждать и поставить точку в разговоре, гораздо проще отстраниться и просто лечь спать», я практически закипела от злости.
Сна нет. Я иду на кухню и варю кофе. Не смотря на то, что есть кофемашина, я всегда варю себе только в джезве. Для меня это сродни медитации. Я стою и немигающим взглядом смотрю на кофейню гущу, которая постепенно поднимается. И как только кофейная шапочка доходит до краев джезвы, быстрым движением снимаю ее с огня. Добавляю в чашку дольку лимона и заливаю кофе.
Мыслей нет. Я прислушиваюсь к себе. Такое ощущение, что чувства и эмоции атрофировались. Мне становится страшно. А вдруг я больше никогда ничего не почувствую? Так и останусь навсегда высушенной досуха воблой.
В это время вибрацией на беззвучном режиме жужжит мой телефон. В мессенджере сообщение от мамы.