— А как же я?
— А что с тобой?
— Ты… ты… снова забыл? Шерстяной бездарь!
— Я никогда не был бездарем! Зачем ты обзываешься?
— Потому что мне виднее.
— Вот те раз! С чего бы?
— Потому что я твоя сестра!
— Что? Кто?
— Ты… ты…
И она заплакала. Нет, она пнула меня! Я рыкнул. Какого она так делает? Зачем она меня пинает?
— Вставай! Хватит валяться! Кээээээйл!
— Да уймись! – снова рыкнул я. — Чего ты ко мне пристала? Впервые так хорошо внутри, а ты всё портишь своими плачем и пинками!
Я был готов встать и загрызть её. Что за назойливая девица! И она что? Моя сестра? Уберегите боги и защитники рода от такой сестры – монстр не иначе!
— Ты, бесполезный кусок меха! – вопила она. — Вставай! Уберегите боги от такого брата! Бестолковый, ленивый, бездарный, грубый, дуураааааак! Ну, вставай, пожалуйста, не надо умирать, я тебе не разрешила!
И я не выдержал, открыл глаза и клацнул зубами в пустоту. Полную щемящей боли холодную пустоту. Я встал. Не было никакой девочки. Никого не было. Там, где-то далеко от меня был свет, мягкий и такой манящий. Мне надо туда?
Но я точно знал, что я не хотел. Я хотел лечь, снова закрыть глаза и позволить покою заполнить её. Но я слышал зов, такой манящий, такой невероятно прекрасный и нужный. Ничего нужнее я в жизни не слышал. Он был сравним с песнями, что слышал в детстве – песни, что пела… кто пела? Моран? Моран мне пела? Почему?
И я пошёл… превозмогая себя пошёл туда, где плакали и я слышал песню.
6. Глава 7. Обряд
Я не знаю, сколько времени провела рыдая в шкуру волка. Мне показалось, что вечность. Было так горько, казалось, что я потеряла кого-то такого важного для меня, очень нужного. Но это же всего лишь хищный зверь, из-за которого я здесь оказалась, среди могил и на мою голову посыпалось столько несчастий.
Но он спас меня. Спас. Пожертвовал собой, чтобы я выжила, и это знание давило на меня, уничтожало. Я не хотела его смерти! Прости меня, волк, прости меня, прошу тебя! Не умирай, не умирай!
Однако жизнь покинула его. Я чувствовала ещё тепло тела животного, но грудь не вздымалась от дыхания, а сильное сердце не билось.
— Простииииии, – прорыдала, уже не имея внутри слёз. — Не умираааай!
Я впала в состояние забытья. Мои пальцы до побелевших костяшек сжимали чёрный мех зверя. А сознание истончилось, словно кромка льда во время оттепели. Я плыла, будто во сне, сквозь непроницаемый туман, пока кожей не ощутила чье-то присутствие.