Подходил Андрей Викторович, строго спрашивал, где меня носило с утра. Дерзко посмотрела ему в глаза и сказала, что у девушек иногда бывают личные нужды, и объяснять я ничего больше не намерена.
Учитель даже смутился и отстал, а я стала ещё более мрачной.
Атмосферу вокруг меня почувствовали и все окружающие, потому что впервые за долгое время никто не стал гаденько шутить за моей спиной, а если и порывались, одного моего убийственного взгляда было достаточно, чтобы закрылся и этот одинокий рот.
Если бы я не была настолько разочарованной, возможно, обратила бы внимание на это чудное явление, но сейчас мне было не до того.
Дальнейшие события похода в памяти запечатлелись слабо. Чувствовала себя роботом, у которого просто выключили функцию любой эмоциональной активности. Кое-как ела, кое-как спала. На Никиту не смотрела и на любые разговоры не реагировала настолько, что от меня реально отстали. Иногда тревожно поглядывал учитель, но я этого почти не замечала.
А когда мы вернулись домой, я, не прощаясь, пошла домой, решив, что в эту дурацкую школу больше не вернусь.
***
В школу вернулась: пришлось. Но депрессивно-агрессивное настроение осталось.
Удивительным образом заткнулись все, разве что кроме Милены. То есть никто не пытался задеть, а если и открывал рот, я смотрела на него таким убийственным взглядом, что желание издеваться надо мной тут же пропадало.
Тогда я не обратила на такую странность никакого внимания, хотя стоило бы.
И вот через пару дней Милена и её подхалимки преградили мне дорогу на выходе из школы. Я посмотрела в глаза своей лютой противнице и удивила своим взглядом даже её. Она странно вздрогнула, даже отшатнулась, но очень быстро взяла себя в руки.
Расплылась в презрительной усмешке и произнесла:
- Говорят, ты изменилась, Чернышова! Но я вижу перед собой всю ту же рыжую блоху! Угрюмую рыжую блоху!!! И что же так сильно тебя огорчило? Никита отшил, да? Ходят слухи, что какая-то стерва клеилась к нему в лагере, а он от неё отморозился…
Я побледнела, поняв, что слухи о моём пребывании в палатки Никиты всё-таки разошлись по классу, и всё внутри дрогнуло от ужаса.
О нет, только не это!!!
Лишь небо знает, сколько усилий мне пришлось приложить, чтобы сохранить на лице бесстрастность. Вздернула повыше подбородок и процедила сквозь зубы: