Глаза у неё были тёмные. Ни блеска, ни паники. Только пустота,
как у тех, кто уже понял слишком многое, чтобы продолжать истерику.
И всё же, когда она вскочила и что-то выкрикнула – я не разобрал,
может, по-русски, может, ещё по-каковски, что-то улавливалось
знакомое, – это прозвучало, как приказ. Даже экран дрогнул.
Она ударила по кнопке. Прямо в подлокотнике. Механизм, торчащий
из кресла, загорелся. И вот звёзды - бесконечные, холодные –
вытеснили Землю. Ушли все ориентиры. Небо стало просто фоном. Ни
"назад", ни "туда". Только вперёд, в пустоту.
Ну и отлично.
Сердце билось. Вдруг понял, что за последние минуты не дышал как
следует. Только сейчас – вдох, выдох. Лёгкие словно вспомнили, как
они должны работать. Значит жив! Хоть и один. И передо мной –
незнакомка с лицом из древней военной хроники. Или священницы. Или
последней психиатрической клиники на краю Вселенной. Но что-то в её
лице точно было не так. Какие-то чернт не совсем привычные, но
однозначно человек. И нет, она не была страшной, скорее просто
нормальной.
И ведь реально не знал, что делать. И это было странно. У меня
всегда был план. Даже если плохой. Даже если "умрём, но дорого". А
сейчас… ничего.
Ничего, кроме чувства, что вот оно. Всё. И точка, и запятая.
Потому что за ней – что-то, чего не пойму никак. Потому что за мной
– уже ничего не осталось.
А значит, самое время быть снова Костасом Трешем. Тем, кого уже
не удивишь разгерметизацией, чьё хобби – не умирать в неподходящий
момент, и кто помнит, как собирать лазерный резак из тостера, куска
пластика и плохой идеи.
Потому просто шагнул вперёд. Медленно, со скрипом. Шлем сбросил,
атмосфера-то очень похода на земную, помню, и теперь он болтался на
спине. Рука – кровоточащая, но двигалась. Внутри – пусто, как после
экзамена, сданного наугад. На лице – то самое выражение, которое у
меня бывает, когда клиент хочет заменить процессор в холодильнике,
а я не успел позавтракать. И таких дураков хватает, которые
холодильник с процессором покупаю, да помощнее, чтобы не тормозил,
когда в сеть выходит.
- Значит, – сказал вслух, – будем знакомы.
Она молчала. Но не отвернулась. Не факт, что поняла, но ведь и
сам ни черта не понял.
На экране пульсировали звёзды. И тут опять зашевелился этот
Золотарёв, но в этот раз ему выползти не дал. Только и уловил, что
созвездия наши, знакомые….