Егор какое-то время смотрит на меня пристально, улыбается одними уголками губ, словно решая: стоит или нет. И я уже хочу подбодрить его, мол, это всего лишь проверка знаний и нет ничего страшного в том, что он чего-то не знает, но уже в следующую секунду парень удивляет меня настолько, что мне приходится в срочном порядке подбирать челюсть с пола. Потому что говорит он по-английски довольно бегло, и даже акцент не прослеживается. Это шутка какая-то? Розыгрыш? Я слушаю вполне себе чистый, правильный английский, не каждый студент третьекурсник на нашем потоке имеет такой уровень разговорного английского, а этот даже не задумывается, не подбирает слова, словно язык ему родной совершенно.
— И что это значит? — скрестив руки на груди, вперяю взгляд в парня напротив. — Твой дед говорил, что ты в английском полный ноль и он тебе совсем не дается.
Егор откидывает голову назад и смеется в голос.
— Теть, ну я ж не тупой, чему там не даваться, я на нем каждый день с пацанами говорю, в игрушки-то я рублюсь как-то, — отвечает он, а я себя полной дурой чувствую.
Я ведь думала, что придет ко мне зачуханный очкарик, с которым алфавит придется разучивать, а пришел этот.
— Да ладно, теть, не расстраивайся ты так, письменный английский у меня и правда никакой, впрочем, как и русский, — снова смеется парень.
— Ты деду своему голову зачем морочил, и родителям, и репетиторам?
— Репетиторам, — морщась, фыркает парень, — ты бы их видела, будто с конвейера сняли, все одинаковые.
— В смысли?
— Трусы свисли, — усмехается Егор. — Очкастые, престарелые, злобные тетки. Скучные и старомодные. Такими детей пугать только.
— А для меня почему исключение сделал?
— А ты мне понравилась, — снова лыбится во все тридцать два, щенок наглый, — ты ничего такая, жаль старовата для меня, а так зажгли бы, — он продолжает свои шуточки, а я думаю, мне его придушить хочется или улыбнуться. Николай Федорович бы очень удивился.
— Я не буду с тобой заниматься, — возвращаю ему должок и улыбка тут же сходит с лица парня, — и деда твоего оповещу, что внук у него говнюк редкостный.
— Так, теть, ты не горячись, давай договариваться, — Егор поднимает ладони вверх, — хочешь я, ну не знаю, с недоразумением твоим по-мужски поговорю, — намекает на моего соседа, а я усмехаюсь. По-мужски он поговорит. Видно, по выражению моего лица парень понимает, что такой ход развития событий меня совершенно не устраивает, а потому предпринимает другую попытку: — Ну или не по-мужски, — произносит и во взгляде его загорается недобрый огонек.