— Не скучали тут без меня?
Почему-то я не удивился, когда
увидел на нем серую маску волка. Одет он был в строгий серый костюм
с черной водолазкой и перчатками. В одной руке он нес штатив с
камерой, а в другой небольшой серый кейс.
— Принял, сделаем.
Кощей закончил говорить и сунул
телефон в карман.
— Граф Пожарский не хочет идти нам
навстречу, — обратился он к Волку.
Волк устанавливал штатив напротив
меня.
— Тогда остаются, — энергично потряс
он чемоданчиком, — крайние меры? А то я уже, честно сказать,
заждался.
Бандосы, выкуп, крайние меры. Вся
эта ситуация казалась мне сценой из дешевого боевика и вызывала
лишь едва ощутимое раздражение. В груди потеплело, а кончики
пальцев, несмотря на онемение, начали слегка покалывать.
— Попробуем последний разок
по-хорошему, — покачал головой Кощей.
Затем медленно подошел ко мне.
Наклонился и вкрадчивым голосом начал говорить:
— Знаешь, Володя, как мы вышли на
тебя? Ты купил ингредиенты и свитки для ритуала в Сети. Думал
сделал всё по тихому? Думал никто не заметит? Мы ведь все о тебе
знаем. Все-все.
Вопросы Кощея оказались
риторическими.
— Например, о том, что ты собирался
призвать демона. Если это поняли мы, то поймут и красноперые. А оно
тебе надо? Ты же Владимир Пожарский. Убеди отца заплатить. Он
знает, что нам надо.
Кощей сделал паузу и взглянул на
блеснувшие в свете лампы серебряные часы с обсидиановым
циферблатом, на котором было выгравировано диковинное невиданное
мной существо.
— Просто поговори с ним. Убеди его.
И всё закончится для тебя. И мы обо всем забудем. И никто не
узнает. Пойдешь прожигать свою жизнь дальше. На свободе. Целый и
невредимый. А то в игорном доме тебя небось раньше папки
хватились.
Владимир Пожарский. Обращается он
явно ко мне. Но имя и фамилия вызвали у меня очень слабый отклик.
Нет, я знал Пожарского из учебника истории, но я вроде не боярин,
да и Кощей не поляк. Хотя…
В голове были какие-то фрагменты
воспоминаний, но всё было спутано, словно несобранный пазл из того
кем я был и кем я стал. Я помнил, как работает огнетушитель и как
остановить кровотечение, но не помнил ни своё настоящее имя, ни имя
того, кто .
— Какой, к черту, Пожарский? —
спросил я. — Вы взяли не того.
Вот только я не узнал собственный
голос. Чужой и совсем молодой. Я взглянул вниз, осматривая свое
тело. И не узнал его. Худощавый, бледный паренек, а не взрослый
мужчина.