Спину обдало жаром адского огня
Бездны. Я почувствовал, как в эту же секунду сотни бритвенно-острых
осколков стекла, впились в моё тело, вгрызаясь в плоть.
Мой новый дар отреагировал на
опасность мгновенно. Я раскалился изнутри, сердце заработало как
паровой молот и запылало, словно доменная печь.
Я оттолкнул девушку, но уже видел,
как её ошалело она посмотрела на меня. На её руке вздулись пузыри
ожога, а рукав её блузки истлел и осыпался пеплом. Как впрочем и
добрая часть моей рубашки. Одежда просто не выдерживала ни жара
снаружи, ни огня внутри.
Осколки стекла медленно вышли из
моей плоти и забарабанили по металлическому полу.
— Очень удобно, — прокомментировал
Ленский. — А игнитом ты, случайно не станешь?
Он спрятался от атаки за ледяным
щитом, который воздвиг прямо перед собой.
Я чувствовал, что буквально на
грани. Ещё маленький толчок — и я потеряю над собой контроль, как
тогда. И тогда вновь откроется очаг, и один игнит окажется меньшей
из проблем.
Девушку же словно парализовало.
Потеряв дар речи, она не отрывала от меня ошарашенный взгляд.
— Прячься! — прорычал я ей.
Голос был совсем не мой. Низкий.
Утробный. Потусторонний.
Она вздрогнула и будто пришла в
себя. Изумленно посмотрела на меня глазами, затем на Ленского, и он
кивнул ей.
— Охлади меня! — прорычал я ему.
— Мохито или пина колада?
— Сейчас же! Потом твои тупые
шутки!
— Как скажешь!
Дыхание со свистом вырвалось из моей
груди, когда ледяная глыба, выросшая из ниоткуда, сковала меня в
ледяных объятьях.
Вокруг меня всё зашипело, и взгляд
заволокло непроглядным облаком пара. Но белую пелену тут же сорвала
с нас налетевшая новая ударная волна от игнита, сопровождаемая
очередным нечеловеческим воплем.
Выходец из Бездны никуда не делся и,
медленно, покачиваясь в такт движению поезда, шёл на нас по
пылающему в адском огне вагону-ресторану.
— Лучше? — словно издалека донёсся
до меня голос Ленского.
В ушах звенело, а сердце всё ещё
бешено стучало в висках. Я припал на одно колено. Чувства начали
возвращаться ко мне после того, как я чуть не потерял сознание
после этого экстренного охлаждения.
Но это сработало — я больше не
чувствовал, как нечто изнутри меня — нечто голодное, пытается
перехватить надо мной контроль.
Я встал и выпрямился во весь рост.
Расправил плечи. Дорогая рубашка обгоревшими клочьями висела на
мне. От черных волос шёл дым.