Я касаюсь коленями двери, и Кириллу приходится обнимать меня и прижимать к себе сильнее, чтобы я ненароком не вывалилась из шкафа. Парень смеётся, уткнувшись губами в моё плечо.
– Твоя мама вряд ли стала бы мне доверять, если бы застала нас здесь в такой позе, – веселится он.
Да уж... Очень смешно!..
– Моя мама верит тебе даже больше, чем мне, – парирую я с улыбкой.
С этим он не спорит. И больше ничего не говорит. На несколько минут повисает гробовая тишина, позволяя мне насладиться моментом.
Кирилл меня обнимает... И я буквально тону в его потрясающем запахе... А то, что он сейчас не может видеть моего лица – это некий бонус. Потому что он не может увидеть и моих красных от смущения щёк.
Время от времени мы слышим голоса. Они звучат очень далеко, где-то в коридоре. А значит, Марат уже нашёл кого-то, и мы точно не проиграем.
Мы сидим достаточно долго, не решаясь выйти. Наконец Кирилл нарушает молчание:
– Мне нужно поговорить с тобой, Белка.
– О чём? – я немного напрягаюсь, ведь его голос звучит как-то уж больно серьёзно.
– О каникулах, – отвечает Кирилл.
Я чувствую его горячее дыхание на своей шее, и мне тяжело сосредоточиться.
– О каникулах? – хрипло переспрашиваю.
– Да... Ась, мне придётся уехать.
Тело непроизвольно дёргается. Я пытаюсь обернуться и посмотреть на Кирилла. Невольно мазнув губами по его щеке, чувствую, как меня бьёт нервная дрожь от этого нелепого столкновения. Парень громко втягивает воздух носом и, немного отпрянув, говорит слишком ровным голосом:
– Дядя хочет, чтобы я поехал к нему этим летом.
Я отворачиваюсь и молча киваю.
Так, Ася, соберись. Это всего лишь на лето. Да, Кирилл почти никогда раньше не уезжал, и мы не расставались так надолго... Но это же только три месяца! Не так уж и долго, если подумать.
– О! Здорово! – после некоторой заминки отзываюсь я, стараясь сделать свой голос жизнерадостным.
И только немного свыкаюсь с мыслью, что придётся как-то выдержать три месяца без Кирилла, как он вновь меня огорошивает:
– Я могу не вернуться, Ась... Вроде как дядя хочет перебраться в другую страну, и ему придётся меня забрать с собой.
Кажется, моё сердце встало...
Нет, правда. Оно больше не хочет биться.
Мне хочется закричать в голос. Хочется ощупать грудь, чтобы убедиться, что я всё ещё жива.
Но я лишь удручённо молчу, не зная, что сказать.