— У меня ключи в кармане. Достань, — столбенею. — Не тупи, цаца. Твой сын сгорит скоро, пока ты гордость потешаешь.
Медленно выдыхаю и ныряю рукой в карман его штанов, задевая что-то, но точно не связку ключей.
— Выше, цаца. В кармане куртки, — прочищает горло, а я чувствую, как кожа на лице превращается в горящую бересту.
— Извини… — блею, как овечка, достаю брелок и снимаю сигнализацию. Марк велит садиться назад, подает мне Матвея, и сам устраивается за рулем. До больницы доезжаем со скоростью света.
У меня перед глазами все время пелена стоит. Часто моргаю, пока Матюшу осматривают, делают укол жаропонижающего и ставят диагноз острая ОРВИ. Сын прижимается ко мне, слова не произносит, глядя на дежурного врача. Мест в отделении нет, поэтому, получив длинный список лекарств и схему лечения, выхожу в коридор, прижимая к себе Матвея.
— Всё хорошо? — Марк отлипает от стены в коридоре и смотрит на меня исподлобья.
— Почти.
— Домой? Или в аптеку? — без одобрения забирает из рук сына. — Говори, цаца, пока не начал выдавливать из тебя каждое слово.
— Не рычи на меня, — огрызаюсь уже на улице, а тот снова прибивает взглядом. — Я кошелек не брала… — в суете не подумала, что может понадобиться карта.
— Садись, — кивает на машину, и мне не остается ничего другого, как покорно сесть на сиденье и принять своего мальчика. Прижимаюсь к сыну и кусаю губы. Сейчас накрывает осознанием, что Марк нам помог… И это, мать его, совершенно не вяжется с тем образом эгоистичного бабника, который осел в моей голове! Ломать стереотип чертовски неприятно. Пока Фетисов ловко управляет автомобилем, пялюсь в одну точку — на подголовник его сиденья. Придется его благодарить… А у меня язык, будто к нёбу приклеили!
— Где список? — поворачивается ко мне, когда паркуется возле круглосуточного аптечного пункта. — Цаца?! — я не успеваю и рта раскрыть. Фет выдергивает из моих пальцев бумажку от врача и выбирается из машины.
— Стой! — отмираю, когда Фетисов хлопает дверью. — Марк?! Чёрт!
— Ма-а-ам? — сипит Матюша, часто моргая, и я прижимаю его к себе еще крепче.
— Спи, мой хороший, спи, — начинаю покачиваться, чтобы Матвей уснул, и злюсь на Марка. Какого чёрта он себе позволяет?! Пока мысленно линчую его, тот успевает купить лекарства и вернуться. И гад ведь даже не говорит мне ни слова всю дорогу до дома!