— Нельзя изменять, — тут же записала в свой блокнот второй пункт.
— А как тогда? — возмутился Игорь.
— Никак, потерпишь, — Русацкий хмыкнул, но промолчал.
— Далее, поцелуи, — написала я в блокноте.
— А с ними то, что не так? — снова удивился он.
— Только если нужно на публику. Наедине ни за что, и без языка, — направила я на него острие ручки, угрожая.
— Ладно, постараюсь сдержать свой язык, — хохотнул Игорь.
— Тоже относится и к рукам, никаких личных прикосновений, — записала я третий пункт.
— Ты пятьдесят оттенков, что ли пересмотрела? — спросил, смеясь Игорь, — Нужно добавить тогда пункт про наручники и хлыст.
— Точно! Спасибо, — похвалила я его и записала четвертый пункт, — Теперь дети.
— Кто? — снова удивился Игорь.
— У нас не должно быть детей в течение этого года!
— А откуда они появятся, если секса не будет?
— А, да, — согласилась я, — Но запищу на всякий случай. Так, далее, я не буду готовить, и убирать за тобой.
— А за собой? — тут же отозвался Игорь.
— За собой буду, — согласилась я, — На год ты берешь все расходы на себя, включая мое и папино питание, все, что связано с поездками.
— И добавь гардероб, — заглянул в мой блокнот Игорь.
— Зачем мне шкаф?
— Гардероб в смысле одежда, — пояснил Игорь.
— А-а, ладно, согласна, а то вдруг мне захочется что-нибудь купить заграницей, — записала я новый пункт.
— Что-то еще?
— Да, мой папа, я хотела бы, чтобы ты отправил его документы в Шарите в Берлине. Мне говорили, там можно обследоваться. Я хотела собрать деньги на обследование, но мне не удалось. Это для тебя дорого? — напряглась я, вдруг Игорь не так богат, как я думала. В школе он был сыном достаточно обеспеченных родителей, хотя я не вникала в подробности.
— Это не обсуждается, я и сам хотел предложить, — соглашается Игорь.
— И последний вопрос: кроме того, что я стану твоей женой, что ты хочешь за это и что поможешь мне и моему папе? — уставилась я Игорю в глаза.
— А вот такой разговор, мне уже нравится, — заулыбался тот.
— Ну, так что?
— Тебя Марта, я хочу тебя!
6. Глава 6. Игорь
Марта замирает с ручкой в руке и открыв от удивления рот. Мне хочется смеяться, но я сдерживаюсь, боюсь быть раненым острым кончиком пишущего предмета. Она мне уже угрожала им.
— Что тебя так удивляет? — спрашиваю осторожно, чтобы не спугнуть. Марта качает головой, отмирает.