— И что? — подал голос я. — Мне это ни о чём не говорит.
— Я не договорил, — продолжил отец, глядя в большое панорамное окно офиса, за стеклом которого тянулись косяком птицы на юг… Совсем скоро придёт осень и новый учебный год — одиннадцатый, выпускной класс. — Ангелина — дочь моей хорошей знакомой, которая, к сожалению… — Папа снова нервно сглотнул. Говорить о смерти этой женщины ему было трудно. Так говорят только о потере близких и любимых… — Она больше не с нами. Единственное, что я мог бы сделать для неё — это не дать пострадать её дочери. Девочка — несовершеннолетняя, её уже определили в приют, откуда потом должны были направить в детский дом. Ты сам прекрасно понимаешь, что это за место, и как там трудно было бы выжить после любви матери, особенно — девочке… Я узнал о смерти Кати и решил не оставаться в стороне, оформил попечительство над Ангелиной до окончания ею одиннадцатого класса.
— Класс, — сказал я, когда отец замолчал. — А мы с мамой причём?
— Не причем, — покачал головой отец, посмотрев на меня. — Но мы ведь тоже люди. Никто не застрахован от подобного. Раз уж мы…дружили, я должен, просто обязан помочь дочери Кати. Понимаешь? Чувствую свой долг и ответственность.
— Папа, да люди мрут каждый день! Ты всем, что ли, хочешь помогать? Не замечал за тобой раньше такого!
— Да, к сожалению… Но не каждый день умирает твой друг, сын, — ответил отец. Он был как никогда серьёзен. Но только меня это больше злило — я всё больше убеждался в том, что какая-то посторонняя женщина отцу оказалась очень близка.
— Какие могут быть друзья женского пола, если ты женат, отец? — задал я вопрос.
— А что — у мужчины не может быть друга-женщины?
— Может, — ответил я. — Когда эта женщина по каким-то причинам не смогла стать ему чем-то большим. Тогда остаётся только дружба.
Отец снова шумно выдохнул и опустил голову.
И это было красноречивее всех слов мира.
Он любил её, эту Катю.
Но по какой-то причине они не смогли быть вместе.
Папа женился на маме, Катя где-то болталась тоже по жизни.
Почему-то воспитывала девочку одна.
Теперь эта девочка оказалась семнадцатилетним подкидышем на пороге нашего дома.
Очень прекрасно.
Мир просто треснул по швам.
Мне казалось, что я понимаю — относительно, согласно возрасту и опыту — эту жизнь и этот мир.
Оказалось же, что ничерта я не понимаю.