— Жизнь!
— Вулкан!
— Все портите! Все портите!
— А ну, не брыкайся! — я крепко обхватываю руками тощую Лизу. — Совсем ополоумели! Ночью к бабушке! Точно ремня не хватает!
С трудом под крики втаскиваем истерящих девочек в дом. Лиза пытается меня укусить, но я ее опережаю и кусаю сквозь куртку в плечо.
Не сильно и лишь для эффекта неожиданности, а затем зло рычу. Она замирает, замолкает, и Виктор, прижимая к себе Дашу и Надю, разворачивается к нам.
Несколько секунд немой сцены и недоумения, и Лиза вырывается и верещит:
— Ты еще и кусаешься?!
— Снимай ремень! — рявкаю на Виктора. — Они меня довели! Двух запри, — перевожу взгляд на раскрасневшуюся Лизу, которая зло поправляет шапку на голове. — По одной буду пороть! Я с вами, как со взрослыми, пытаюсь разговаривать, а вы ножками топаете, ручками машете, кричите… Так не пойдет, мои дорогие. Пусть папа у нас будет хорошим полицейским, а я буду плохим! — вновь смотрю на Виктора. — Ремень!
Но до Виктора, похоже, не доходят мои слова.
Может, сам испугался, что я и его отстегаю ремнем, то ли после Ларисы не отошел с ее вонючими духами.
— Это насилие! — взвизгивает Лиза.
И я кидаюсь к шкафу, раскрываю его и рывком вытаскиваю из него сумку. Отстегиваю ремешок.
Виктор выпускает Дашу и Надю из захвата, отступает в сторону, и наших дочери бегут на второй этаж под мой рявк:
— Выстроились в очередь!
Для убеждения в своих серьезных намерениях я бью ремешком по перилам. Девочки взвизгивают, спотыкаются и скрываются на втором этаже.
Виктор следует за ними:
— У вас две минуты, чтобы оказаться в кроватях!
Отбрасываю ремешок и шагаю в гостиную. Падаю в кресло, уронив руки на подлокотник.
Не так страшен развод, как дети после него.
— Ты был у своей шлюхи, да?!
— Ложись под одеяло!
— Ты ее не любишь!
— Ты любишь маму!
— А мама тебя!
— Ты был у нее?!
— Да, я был на встрече с другой женщиной! Был!
Воцаряется молчание, и я поднимаю взгляд к потолку, ожидая дальнейших криков.
— Лиза, рот прикрыла! — рычит Виктор. — Сейчас говорю я.
Я вскидываю бровь и приглаживаю волосы.
— Вы ничего этим не добьетесь, девочки, — говорит Виктор. — Вы только мать задергаете! И не должна она за меня бороться! Не должна! За вас — да, но не за меня! Я ушел! Это я сделал больно вашей маме! Это я после двадцати четырех лет наших отношений их разрушил! Мог ли поступить иначе? И легче ли мне сейчас? Да ничерта подобного!