Я прикинул: Фома везёт металл, который заказал — полтора метра
длиной. Колесо же для лесопилки сделаем диаметром метра на два,
самое то для наших целей. А там уже отрегулируем по ситуации.
— Петь, — сказал я, засучив рукава. — Ну чё, начинаем? Давай
доски отмерим, распилим, складываем так, чтоб всё было по схеме.
Ну, понятное дело, в масштабе.
Пётр хмыкнул, не совсем опять меня понял, но схватил верёвку, и
мы взяли все четыре доски, которые принесли, и сложили их друг
возле дружки щитом, чтоб плотно было без щелей. Одну пришлось
пройтись рубанком, чтобы совсем плотненько легла к соседней.
Остальные ещё у берега обработали практически идеально. В итоге
получился щит где-то два на три метра.
— Отлично, — пробормотал я, — Сейчас разметим.
Вымерил так, чтобы квадрат получился два на два, и по диагоналям
сделал разметку, точно отмерив середину геометрического центра.
Дальше с этой середины, с помощью верёвки и уголька, стал размечать
окружность.
— Держи тут крепко, — дал Петру один конец верёвки прижать в
середине, а сам обошёл по кругу с натянутой верёвкой и начертил
ровный круг диаметром ровно два метра.
Прошлись по контуру всё это дело еще раз углём, чтоб пилить было
ровно по линии, и взялись за пилы.
Пётр пилил, пыхтел, потел. Когда я видел, что он уставал,
подменял его, пока он отдыхает и руки разминает. Всё же дуб пилить
— это не сосну. Да ещё когда стружка летела в глаза и набивалась в
рот. Работа не из лёгких.
Мужики за забором пялились на наши труды и предлагали:
— Барин, давай подсобим! Дело-то общее, деревенское!
А Пётр на них шикнул, как кот на воробьёв:
— Сами с барином управимся, не лезьте! Тут точность нужна, а не
сила!
Он явно гордился, что его к такому ответственному делу
приставили. Да и я понимал — чем меньше рук, тем меньше ошибок.
Каждому ведь не объяснить, а будет норовить по-своему делать.
— Правильно, Петь, — поддержал я его. — Нам важно, чтоб всё было
выверено до миллиметра.
До обеда под палящим солнцем управились с основой. Пот лился
ручьём, рубашки прилипли к спинам, но дело двигалось. Круг
получился — ровный, добротный, как щит богатырский, хоть на стену
вешай для украшения.
— Молодец, Петька, — похвалил я, отряхивая штаны от опилок и
стружек, — теперь бы пожрать чё-нибудь путного. Силы на исходе.
А тут, как по заказу, будто нас подслушивали из избы, вышли
Пелагея с Машкой и несли корзины, от которых уже издалека тянуло
аппетитными запахами. Поставили их на стол под раскидистой яблоней,
открыли домотканое полотенце, а там — глаза разбегались от
изобилия.