– Не сказать, что тебя уже продали, но это самый
вероятный исход для тебя после окончания Великой Сотни, –
раздосадовано заключила целительница.
– Кто, тетя? – холодно отчеканил я. – Кто возжелал распорядиться
моей судьбой?
– Арес, – кратко изрёк наставник. – Арес хочет продать тебя
Видару в уплату своего давнего долга. Ты… станешь разменной монетой
для оберегов.
ДА Я УНИЧТОЖУ ИХ ВСЕХ!!! – зарычала
озлобленной волчицей Истра. – ВСЕХ, КТО ПОСМЕЕТ ТЕБЯ
ТРОНУТЬ!
Как бы я не старался, но истинные эмоции выплеснулись наружу.
Ладонь до предела сжали подлокотник кресла, отчего раздался
утробный треск, а затем мои пальцы за одно движение вырвали кусок
деревяшки из мебели. Сердце Опустошителя учащенно забилось, но не
от страха или же волнения, а от переполняющий душу злобы.
Почему какая-то грязная и вшивая гнида вздумала орудовать чужой
жизнью? Теперь в какую сторону не плюнь, то обязательно попадешь в
того, кто хочет распорядиться моей судьбой.
Выплеск злобы не укрылся от взглядов Хаззаков, но в ответ те
лишь в очередной раз тяжело вздохнули.
– Для чего я понадобился северному оберегу? – хриплым басом
осведомился я, пытаясь взять под контроль эмоции. – Кто я, а кто
он?
– Один из его гармов уходит на покой и ищет себе замену, –
угрюмо ответил Дэймон. – И эту замену он нашел в твоём лице.
– Кто этот гарм?
– Ингмар, – произнесла ледяным тоном Имания. – Первый сын
Видара.
ЧТО?! ТОТ СРАНЫЙ СТАРИК?!
УБЬЮ! – бесновалась за моей спинной
Руна. – ПРИКОНЧУ ТОГО СТАРОГО ВЫРОДКА! КАК ОНИ
СМЕЮТ?!
– Разве… так можно, наставник? – осведомился я, не узнавая
собственного голоса. – Можно ли заставить кого-то насильно
служить?
– Обереги способны на многое, Ранкар, – нехотя признался Хаззак.
– На очень многое.
Вот как значит. Вот как всё обернулось. Как же тем ублюдкам не
повезло. Не повезло, что и я способен на многое. Плевать мне, кто
будет стоять перед мной – оберег, божество, хранитель, глава
великой силы или сама смерть. Я никогда не буду никому служить.
Никогда не подчинись. Уж лучше сдохну, но никому не позволю
распоряжаться моей жизнью. Не для того я терпел столько лет. Не для
того я рвал потроха, чтобы всё потерять.
– Сколько у меня времени? – сиплым тоном вопросил я, глядя
исподлобья на Хаззаков.
– Вероятнее всего, обмен начнется после Великой Сотни, –
удрученно заключила тётка, крепко сжима руки в замок. – Прости нас,
мой мальчик. Я пыталась обратиться к Темиде, но она… она
непоколебима. Ты столько для нас сделал, а мы не можем тебе ничем
помочь.