А вот последние два новых члена моего отделения оказались мне
уже знакомыми. Это был весельчак Артем Петренко и сутуловатый
Громов, чья фамилия совершенно не соответствовала его образу.
Что ж, пополнение наше было таким, каким было. Эти ребята
казались мне неказистыми, какими-то необтесанными. Да только не
скрою, что и те парни, с которыми я попал на Шамабад, тогда
выглядели примерно так же. И сейчас разительно отличались от себя
прежних.
Удивительно, как тяжелая служба может изменить человека за
неполный год. И этих тоже поменяет.
После отбоя я направился в ленинскую комнату.
Привычно душная пограничная ночь была тихой, а еще казалась
спокойной. Сквозь окно можно было увидеть, как часовой по заставе
почти в полной темноте меряет шагами двор Шамабада. Услышать, как
высоковато воет в ночи шакал. Как играют свои трели неугомонные
кузнечики.
Ничего не указывало на то, что где-то там, за системой, несут
свою напряженную службу наряды, ушедшие сегодня в ночь.
Я шел по пустому коридору здания заставы. Еще не дойдя до двери
ленинской комнаты, услышал за ней какое-то копошение. Шаги,
приглушенные голоса.
Я замедлил шаг. Прислушался. Внутри кто-то был.
Признаться, я не придал этому обстоятельству особого значения.
После отбоя некоторые погранцы могли, совсем как я сегодня, пойти
туда, чтобы завершить какие-нибудь свои дела. Чаще всего — написать
письмо домой.
Потому я почти без всякой задней мысли потянулся к крупной
дверной ручке. Да только не успел за нее взяться.
Дверь скрипнула, и ее открыли с той стороны.
В проходе стояло четверо. Это были новые сержанты, прибывшие
сегодня на заставу. И хотя я еще не успел пообщаться с ними, от
других пограничников уже слышал их имена.
Дверь мне открыл Сергей Волков — старший сержант и новый
комтех.
Невысокий и коренастый, он посмотрел на меня немного снизу
вверх. У него было круглое, простоватое лицо со слегка прищуренными
глазами.
Вторым был сержант Барсуков — высокий и подтянутый боец. Он
держался настолько прямо, что любой офицер мог бы позавидовать его
выправке.
Третьего, должно быть, звали Димой Соколовым. Он тоже был
сержантом. Плотно сложенный, словно крестьянин, он носил грубоватое
обветренное лицо и недобрые, холодные глаза. Этот, насколько я
знал, заменил нашего механика Хмелева.
Последним меня встретил младший сержант Новицкий. Парень
среднего телосложения, он тем не менее был несколько пухлощеким.
Если остальные сержанты смотрели на меня как-то настороженно или
даже неприязненно, этот скорее с удивлением.