- Мам, ты же сказала, что немного осталось накопить.
Она оторвала руки от лица и так посмотрела на меня, будто я сморозила невообразимую ересь.
- Посмотри вокруг! – она развела руками, и сама огляделась. – Откуда у нас такие деньги?
Я слушала, но как-то отстранённо. Понимала, что движется беда, но не понимала, какого характера.
- Так какой срок и какая сумма? – рявкнула я, не выдержав.
Они молчали непозволительно долго.
- Неделя. Семьсот тысяч.
Я осела рядом с мамой.
Охренеть! Вот это жопа!
Наш клоповник стоил от силы три сотни. Да мы с мамой если на трассе клиентов обслуживать будем, в жизнь столько не заработаем.
- Для него же это копейки! – обреченно проблеяла я. – Зачем ему эти гроши?
Спрашивать, как они умудрились задолжать такую сумму смысла, не было. Знать сколько взяли изначально и когда это было, делу уже не поможет.
- Думаешь мы одни такие? Да пол нашего района в должниках ходит. Может и соседние тоже. Если с каждого стрясти сумма баснословная получится. – Папу похоже и впрямь отпустило. Давно не слышала от него такого количество связных слов.
- Так, а если денег нет? Если, отдавать нечем?
- Такие люди всегда найдут что взять.
И мама очень долго смотрела прямо мне в глаза. Осмысленность вернулась, а с ней и полная безнадёга вперемешку с тревогой.
После минутного контакта глазами, мать резко подорвалась с места. Поковыляла вглубь комнаты и залезла в шкаф, у которого даже дверей не было. Вытащила кусок чего-то черного, выбила пыль и как следует встряхнула. И тут же из куска материи разложилась дорожная сумка. Я и не знала, что у нас такая есть. Большая.
- Иди сюда. – Нервно позвала она.
Я вошла, а она воткнула мне её в руки и направила к шкафу.
- Давай скорее, собирай вещи.
- Что? – я даже икнула от неожиданности.
- Это единственный выход.
- Да какой это, к черту, выход? Куда мне идти? В детдом? На панель?
Она на секунду зависла, толи обдумывала мои слова, толи просто мозг отключился, а потом спохватилась.
- Всё лучше, чем оказаться в руках этого человека.
- Откуда ты знаешь?
- О нём молва недобрая ходит. Всеми чёрными делами в городе промышляет. - Как бабка старая начала причитать мать. – Вплоть до торговли людьми. Все скупает, хочет полноценную власть обрести.
Наверное, все взрослые должны быть в курсе событий, творящихся вокруг. Знать людей. Кто чем дышит. Но я, по правде сказать, думала, что моим предкам вообще глубоко положить на всё, что не касалось выпивки и наркоты. А оно вон как, оказывается. Не до конца выпали из реальности. Об этом Палыч говорил? Но главный вопрос остаётся открытым. Видать, часть мозгов всё-таки выжжены химозой. Что за план такой идиотский? К тому же, я не представляла свою жизнь без родителей и крыши над головой. Точнее, представляла и не один раз, и в итоге понимала, что хочу быть здесь. С ними, с такими безалаберными, опустившимися, но родными. В этой прокуренной однушке с пожелтевшими от времени и табака обоями, кое-где ободранными. С ржавыми ванной и унитазом. С разваливающейся старой мебелью. Но это всё моё. Моя жизнь, к которой я привыкла. А если уйду сейчас, куда мне податься? У меня ведь даже нет оригинала свидетельства о рождении. Давным-давно в школу мама приносила, чтобы меня оформили, а потом так и не вспомнила, куда дела. Всю квартиру перерыла, да только всё тщетно. Ни одного документа не осталось. Я как бы есть, но меня как бы и нет. А для жизни на улице, они и не нужны.